Написать на Сфинкса
Мой последний «заезд» в Боровое состоялся два года назад, когда заветным интуристам добраться туда было крайне затруднительно. Их на дальних подступах останавливал ковид, с которым беспощадно боролся тогда весь наш цивилизованный мир. Так что перед глазами маячило зримое воплощение сладких мечтаний идеологов и победных реляций статистиков — массовое пришествие внутреннего туриста. Своего, отечественного, родного.
Что несет сие явление в своей сути? Благо ли оно? Может быть. Для кого-то. Но только не для земли, нежданно для себя попадающей в реестр туристической достопримечательности.
Ярчайший пример такого рокового перерождения природного памятника в аттракцион для отдыхающих в Боровом — его самый узнаваемый символ, скальный островок, который называют Сфинксом или Жумбактасом. Когда-то именно на его вершине восседала прекрасная полонянка-калмычка и задавала каверзные вопросы соискателям своей руки. Если бы сегодня ей довелось спросить о чем-то окружающих, сокровенный вопрос, скорее всего, звучал бы так: «Да какого ж беса вы сюда лезете?»
Ибо то, что творится нынче вокруг скалы-загадки, вполне подивило бы даже незабвенного Остапа Бендера с его «билетами в Провал». Нет, тут денег за просмотр не берут. Деньги берут за провоз. Голубой залив, окружающий Жумбактас, один из самых чарующих уголков Казахстана, со всех сторон ощетинен лодочными станциями с сотнями плоскодонок и катамаранов, призванных удовлетворить единый порыв жаждущих тесного общения с чудом природы и для того желающих добраться и высадиться на остров-скалу.
В людные дни флотилия паломников такова, что притиснуть лодку к каменному берегу само по себе проблематично. Силуэт Сфинкса обрастает густой щетиной и становится издали похожим на птичий базар. Гомонливый и неутихающий. Не знаю, какое великое удовольствие получает вся эта толпа, главной движущей силой которой, подозреваю, является убойное селфи. Но одно хорошо — в такой массе вооруженных гаджетами свидетелей трудно незаметно присовокупить свой заветный автограф к многочисленным граффити предшественников. Заснимут и выложат!
Любителей писать (ударение на «а», хотя может быть и на «и») на местных скалах и камнях в Боровом не убавляется. Гранитные утесы, напомню, вместе с озерами и соснами составляют ту заветную триаду, которая и образует неповторимость этого оазиса, со всех сторон окруженного степями и полями.
Оставленные поколениями культурно отдыхающих свидетельства (своего посещения и заверения в своих чувствах) украшают Боровое с самых давних времен. И с каждым годом процесс появления новых образцов петрографической лирики становится все более напористым. А использованные краски — все более стойкими и яркими.
Лень во спасение
Что пока еще как-то спасает Боровое от полного записывания и замусоривания — так это благостная пешеходная лень основной массы приезжающих. Там, куда пешим ходом добраться сложнее, до сих пор еще сохраняются девственные уголки и нетронутые скалы. Там, куда добираются субъекты, воспитанные на обыкновениях нашего массового отдыха, первозданных незамусоренных уголков уже не сыскать.
Вообще, складывается впечатление, что наша многотрудная действительность доводит наших трудогольных соотечественников до полного изнеможения. И получая долгожданное отдохновение от праведного труда, они уже истощены настолько, что не имеют никакой физической возможности даже донести до мусорного бачка пустую бутылку из-под выпитого пива, опорожненную емкость от воды и даже невесомую салфетку для утирания сокровенной части тела. Сил нет никаких!
Может быть, правда, я возвожу напраслину на славных охотников до красот родной природы, и причина тому не усталость, а... гордость! И то правда, пристало ли состоявшемуся гражданину Казахстана, способному по полной (не торгуясь!) заплатить за свой полноценный отдых на популярном курорте, отвлекать себя на то, чем должна заниматься всякая челядь — дворники, мусорщики, ассенизаторы?
Кстати, про ассенизаторов. О том, что в Боровом нынче можно неплохо поесть, лучше всего свидетельствует характерное амбре, разливающееся по лесам вдоль туристических троп и вокруг полян. Так что, сойдя с дороги, нужно внимательно смотреть под ноги, дабы не собрать доказательств очевидного на свои подошвы. Тут, правда, от неожиданного конфуза спасает умилительная детская откровенность земляков — никто не пытается как-то замаскировать и упрятать следы своего откровенного благодеяния для природы (тут, без иронии, туристы вносят неосознанный вклад в дело безвозмездного удобрения заповедных территорий). Напротив, все это красиво фланкируется флажками разбросанной по всем сторонам туалетной бумаги. Во многом такой вклад в плодородие родной земли объясняет состояние возведенных кое-где вдоль троп полевых сортиров (поставленных по принципу «выставил и забыл»).
Но тревожно для судьбы Борового-Бурабая даже не это. Это оно как-нибудь да переварит. По-настоящему тревожит другое. Несмотря на запреты разводить костры, кострища тут и там все равно бросаются в глаза любому гуляющему по лесам. Как и разной свежести окурки, окаймляющие лесные тропы.
Вопрос, когда и где полыхнет, остается вечно открытым. Полыхнет. А отчего не полыхнуть? И если это будет пожар наподобие того, что недавно стоил места бывшему министру МЧС, то для нашей страны это будет трагедия, вполне сопоставимая с утратой собора Нотр-Дам для Франции.
Иных уж нет...
Еще сто лет назад в этих лесах водились и росомахи, и рыси, и лоси, и маралы, и медведи. А можно ли повидать на неведомых дорожках Кокшетау каких-нибудь невиданных обитателей? Можно. Белку. Прикормленные зверьки охотно берут корм из рук и позируют перед объективом смартфона. И вряд ли знает сердобольный кормилец, что белка к Боровому имеет весьма посредственное отношение. Телеутки появились тут лишь в 1936 году стараниями советских акклиматизаторов.
Кого можно повстречать ныне кроме белок? В основном, пернатых. Ворон, чаек, дятлов, уток.
Однако судьба живности, которая не может или не хочет приобщиться к нахлебничеству (подобно белкам и чайкам), сегодня тут весьма тревожная. Наиболее заметным знаком (симптомом) присутствия на природе нашего туриста можно считать его голос. Восторженные вопли отдыхающих переполняют заповедные берега и леса практически постоянно. А иногда к этому добавляется еще и громкая музыка (в основном невысокая попи рэп-классика!), без которой никакой полноценный отдых ныне также не мыслится.
Но природе заповедного Борового мешает не только звуковое, но и цветовое загрязнение. Навязчивые ядовитые колеры зданий, заборов, лодок, рекламных щитов тут и там рвут на части естественные сочетания красок естества.
Остров, который нельзя терять!
Последнего медведя убили в Боровом еще в 1915-м. Но напрасно думать, что все значимые утраты связаны с прошлым. Вот из совсем свежего. Совсем недавно наряду со Сфинксом и Окжетпесом у Борового был еще один широко известный символ — роща танцующих берез. Найти ее в натуре не удалось. Остатки памяти хранятся в местном музее, где рассказали, что этого памятника природы в природе более не существует. А само место теперь оказалось за чьим-то забором на частной территории.
Но не хотелось бы заканчивать все таким минором. Потому что Боровое все равно достойно восхищения. Все еще.
Само озеро Боровое, которое дало название всей этой «Степной Швейцарии», является как бы стержнем, на который нанизаны все прочие местные чудеса. Вокруг тут еще не менее полусотни озер. Некоторые из них (Щучье, Большое и Малое Чебачье, Жукей, Катарколь) не уступают Боровому ни размерами, ни прелестью. Еще в недавнем прошлом все они, кстати, соединялись друг с другом протоками и речушками и образовывали причудливый водный организм. Нарушение экологического баланса привело к отделению и обособлению водоемов.
А все пространство между озерами заполняют небольшие скалистые горы и сосновые леса. Гранят необыкновенную живописность сих мест граниты. Когда-то массив Кокшетау вполне мог стать островом, возвышающимся над огромным первобытным морем, которое тянулось отсюда до современного Ледовитого океана. Теперь он так же гордо возвышается над безбрежными целинными пространствами.
И как важно уразуметь сегодня (всем казахстанцам, на всех уровнях) непоправимую ранимость «островной природы» Кокшетау. Дабы не втоптать окончательно эту жемчужину в грязь своими равнодушием и амбициями. Да простится мне такое идеалистичное и банальное окончание...