Зло с отверткой
Квартирные воры — неизбежное зло, сопровождающее законопослушных граждан, проживающих в городах. Они досаждали людям и во времена царя-батюшки, и при СССР, не дают расслабиться и сейчас.
— Были среди них и настоящие «маэстро», — начал свой рассказ полковник Мендешев. — В 1964 году во Фрунзенском районе Алма-Аты как раз и появился такой опытный квартирный вор или, как их называют в криминальной среде, домушник. Работал он весьма активно — обворовывал по две квартиры в день. Обносил их обычно днем, когда хозяева были на работе. Взламывал двери и входил.
В то время сейфовые двери еще не ставили и замки были довольно простыми. Вор обычно отжимал дверь от косяка толстой отверткой, потом оставалось двинуть ее плечом, и та открывалась.
Этот умелец обворовал даже квартиру капитана милиции, кинолога из городского УВД. Понятное дело, что сотрудники ведомства сбились с ног, разыскивая этого домушника. При этом за две недели накопилось довольно много информации о нем. Со слов случайных свидетелей даже составили фотопортрет. Затем сотрудники милиции оповестили население и попросили сообщить, если кто-то увидит похожего гражданина.
Удалось даже обнаружить одну улику: взламывая как-то дверь своей любимой отверткой, вор так поднажал, что кончик у нее отломился. Самой отвертки тогда не нашли, и милиционеры предположили, что преступник унес ее с собой. Так оно и было: данные экспертизы показали, что следующий «сезам» он открывал тем же орудием.
Причем отпечатков «маэстро» не оставлял. Всегда брал только ценные вещи. Время шло, и обращение милиции к населению сработало. Вскоре в дежурную часть позвонила одна гражданка и сообщила, что разыскиваемый на тот момент человек спокойно идет по улице Калинина в направлении улицы Сейфуллина. Через несколько минут милиционеры уже помчались туда. Догнали. Поймали. Но, заметив оперативников, вор успел выбросить в лужу ту самую отвертку.
Ее, конечно, подобрали, чтобы приобщить к делу. Но надежды на то, что на ней сохранились отпечатки пальцев, было мало. К тому же свидетели видели преступника лишь мельком, и их показания не могли считаться весомым доказательством вины. Во всяком случае, его никто не видел «за работой» или с мешком наворованного под мышкой.
Гена пошел в отказ
В отделении установили личность задержанного. Звали его Геннадием. Он был неоднократно судимым, в том числе за кражи. Был опытным и неглупым человеком, хорошо знал процессуальные нормы и держался уверенно. Признаваться ни в чем не собирался. Когда перед ним выложили все сыскные «козыри», все отрицал. Говорил: «Отвертка? Не моя, в первый раз вижу. Кражи? Не слыхал о них. Домашний адрес? Нет его у меня, ночую по вокзалам, где придется».
Отправили его тогда в камеру предварительного заключения и стали думать, что делать дальше. В том, что кражи совершал именно Геннадий, у оперативников сомнений не было. Но требовались неопровержимые улики, и главной такой уликой могло стать похищенное им имущество. Ведь гдето же он его хранил. Да и жил вор явно не на вокзале...
Тогда милиционеры придумали комбинацию. Ее главными участниками стали один из оперативников и двое помощников.
Утром за Геннадием прибыл конвой, чтобы отвезти его из камеры предварительного заключения в РОВД. В сопровождении солдат его вывели во двор, где уже ждала машина, так называемый черный воронок.
В кузове, куда посадили Геннадия, уже сидел оперативник под видом задержанного. Вид у него был весьма колоритный: с утра он специально не побрился, оделся в старую, кое-где порванную одежду, так что выглядел более чем подозрительно. По дороге задержанные познакомились. (Гена, Саня.)
Геннадий поинтересовался, за что задержан его попутчик. Тот скривился как от зубной боли: «Дело шьют, будто школу обокрал, а я ее и в глаза не видел».
Машина остановилась, конвой провел своих подопечных к дежурному. Тот открыл регистрационный журнал. «Фамилия?». Геннадий назвал свою. «Твоя фамилия?» — обратился дежурный к «Сане». «Кузнецов», — последовал ответ.
Обоих проводили в специальную комнату для задержанных. Дверь этого «офиса» представляла собой мощную стальную решетку. Оба приятеля вновь оказались под замком. Некоторые приемы в разоблачении преступника бывают не совсем этичными, но порой просто нет другого выбора. Поэтому в комнату быстро вошел оперативник с одним из внештатных работников уголовного розыска и с ходу объявил: «Сейчас будем делать опознание. Смотри внимательно. Который из двух?».
Помощник, с которым предварительно был согласован весь сценарий «спектакля», мучительно морщил лоб и молчал.
— Что, не можешь опознать? — спросил оперативник.
— Нет, тут его нет.
— Точно?
— Точно.
— Может, еще посмотришь?
— Нет, — решительно заявил он.
— Ладно, — согласился оперативник, изображая недовольство, — пошли отсюда. Спустя несколько минут оперативник снова пришел в комнату, где сидели Геннадий и «Саня». Теперь с ним был другой внештатник.
— Снова опознание, повернитесь оба к нам, — скомандовал оперативник. — Смотри. Кого из них узнаешь?
Второй внештатник тоже начал мяться.
— Да ты получше смотри, — нетерпеливо наседал оперативник. — Вон, видишь того, который слева? Он это или не он?
Обычно опознание так не проводится. Оперативник демонстративно нарушал все процессуальные нормы. На это и был расчет. Геннадий буквально кипел от возмущения. Его, неоднократно судимого, почти половину жизни просидевшего на нарах, коробило от такого явного беззакония со стороны милиции.
— Кажется, это он, — заикаясь, сказал внештатный сотрудник, показывая на «Саню».
— Все, Кузнецов, тебя опознали! — обрадованно воскликнул оперативник.
И тут Геннадий не выдержал.
— Начальник, ты шьешь ему дело! — крикнул он.
— Не твоя забота, — последовал невозмутимый ответ оперативника.
Вся эта комедия понадобилась для того, чтобы Геннадий не заподозрил своего соседа в сотрудничестве с милицией. И демонстрация подобного беспредела со стороны сотрудников внутренних органов по отношению к его новому знакомому «Сане» окончательно усыпила бдительность бывалого домушника.
Комбинация сработала
Дальше начался завершающий этап операции. Конвой доставил Геннадия в кабинет Габдрахима Мендешева. И только тот успел задать пару вопросов задержанному, как зазвонил телефон.
— Алло! Слушаю! Привезли обоих, товарищ полковник! — доложил Мендешев, якобы разговаривая с начальником РОВД. — Да, Кузнецова опознали. Вернее, один не опознал, а второй опознал, но не очень уверенно.
Последовала пауза. Якобы на другом конце провода Мендешеву что-то говорили. Геннадий внимательно наблюдал за милиционером. Тот изобразил сначала растерянность, а затем крайнюю досаду.
— Как выпустить? Прокурор? Так его же опознали! (Снова пауза.) Жаль выпускать, товарищ полковник. Но я понимаю. Есть. Есть.
Габдрахим Мендешев положил трубку. По лицу Геннадия он понял: тот догадался, о чем якобы говорил начальник РОВД.
Как ни в чем не бывало, милиционер продолжил разговор с Геннадием, а затем
отправил его в комнату для задержанных. — Слушай, тебя сейчас выпустят! — сообщил домушник сенсационную новость своему соседу, как только они остались наедине. — Да ну!.. — сделал вид, что не поверил, «Саня».
— При мне между ментами разговор был! — убедил соседа Геннадий. — Там прокурор звонил, сказал, чтобы тебя освободили!
Лицо соседа просветлело от радости.
— Слушай, дело есть, — заспешил Геннадий. — Подругу одну надо навестить, Галей зовут. Скажи ей, чтобы все вещи убрала. Адрес запомни...
Оперативника, успешно справившегося со своей ролью, «освободили». И группа милиционеров отправилась по названному адресу к Гале. Сначала постучали к ее соседям: «Вы не подскажете, где здесь женщина живет, кажется, Галей зовут?». Соседи указали на дверь с номером, который назвал Геннадий.
Позвонили. Открыла хозяйка. Мендешев, одетый в штатское, решил ее немного разыграть. Он напустил на себя озабоченный вид и спросил о Геннадии.
— А его нет, — растерянно ответила женщина, — пару дней назад ушел и до сих пор не появлялся.
— А где его вещи?
— Вон, лежат в комнате.
Дальше комбинировать оперативникам уже не имело смысла. Женщине предъявили служебные удостоверения, и милиционеры вместе с понятыми прошли туда, где Геннадий хранил свою добычу.
Сумки и чемоданы с ворованными вещами сотрудники привезли в РОВД. Следом привели из камеры Геннадия.
Он сразу узнал «свои» вещи и понял, что отпираться бесполезно, ведь результаты розыска лежали перед ним. Домушник признался в своих преступлениях. Ему как рецидивисту дали тогда немалый срок.