Но проявляется ли этот эффект в отношениях между странами Евразийского экономического союза?
Хороший сосед и «дальний» инвестор
Да, это аксиома — территориальная близость, как правило, способствует развитию регионального сотрудничества между странами-соседями. И при прочих равных условиях сотрудничества торгово-экономические, социальные, культурные и другие связи должны развиваться между ними наиболее активно.
Это показывает и мировая практика. Значительную часть соглашений о региональном сотрудничестве заключают именно между соседними странами или государствами, находящимися в одном географическом районе мира. Это обусловлено закономерностями внешнеэкономических связей:
их интенсивность зависит не только от экономического веса взаимодействующих субъектов, но и находится в обратной зависимости от разделяющих их расстояний. Однако эта закономерность не всегда работает. Если мы, например, посмотрим на цифры товарооборота Казахстана с другими странами, то увидим, что он у нас самый большой с Европейским союзом, где сосредоточены крупные покупатели сырьевых ресурсов. Но, несмотря и на это, значительный товарооборот сохраняется и с пограничными с нами государствами — Китаем и Россией. То есть фактор соседства все же сохраняет свою значимость в пространственной структуре внешних связей Казахстана. Но насколько он становится более значимым?
Следует отметить следующее: есть инвестиции, которые идут между странами в рамках самого ЕАЭС, и есть инвестиции, приходящие извне. И сейчас ситуация такая, что пока внутренние инвестиции значительно проигрывают в объемах внешним (хотя за последние два года они выросли).
И, если принять во внимание данные за 2016 год (пока они самые точные), объем внешних инвестиций в целом в страны ЕАЭС составил более 50 миллиардов долларов, а внутренних — всего 1,2 миллиарда, чего явно недостаточно.
Лидером же по объему инвестиций в ЕАЭС является Китай. Хотя все прекрасно понимают, что инвестиционный потенциал стран-участниц союза является одной из основ укрепления региональной интеграции. Ведь наши страны должны стремиться усилить свой потенциал за счет сравнительных преимуществ каждого участника в ходе реализации взаимовыгодных совместных проектов в инвестиционно-технологической, транспортно-коммуникационной сферах, и все это главным образом на основе сотрудничества приграничных регионов.
Отрадно лишь, что торговая динамика между нашими странами растет с каждым годом. Согласно самым последним данным, объем взаимной торговли Казахстана с государствами ЕАЭС в 2018 году составил 19 миллиардов 114,4 миллиона долларов. Это на 7,5 процента больше, чем в 2017 году.
А объем казахстанского экспорта в страны ЕАЭС составил 5 миллиардов 891,9 миллиона долларов США, что на 12 процентов больше показателя 2017 года. Объем импорта — 13 миллиардов 222,5 миллиона долларов (+ 5,6 процента). И в общем объеме внешнеторгового оборота Казахстана со странами ЕАЭС на Российскую Федерацию приходится 91,8 процента, на Кыргызстан — 4,5, на Беларусь — 3,6, а на Армению — 0,1 процента.
Слово «инвестиции» каждый понимает по-своему
Но отражается ли этот рост торговли на росте взаимных инвестиций? Нет, не отражается. Так сложилось в последние десятилетия, что казахстанская экономика зависит не от соседних стран, а, как мы уже сказали выше, от ведущих сырьевых потребителей, к которым в первую очередь относится Европа. Именно она является основным торговым партнером в части экспорта. В части импорта ситуация другая. Здесь Россия всегда была на первом месте как основной источник товаров для нас, и ситуация даже после создания ЕАЭС не меняется.
Эту ситуацию еще раз подтвердил последними данными Вячеслав Додонов, главный научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований при президенте РК. Свое выступление в ходе конференции экспертов фонда «Мир Евразии», прошедшей на днях в Алматы, посвященной теме «Влияние «эффекта соседства» на расширение инвестиционного сотрудничества стран Евразии», эксперт начал с констатации:
— Партнерство часто проявляется в совместных бизнес-проектах, в количестве предприятий на нашей территории с участием капиталов из тех или иных стран. Россия здесь безоговорочный лидер по количеству действующих предприятий с участием иностранного капитала.
В Казахстане, по словам эксперта, таких предприятий на 1 февраля 2019 года — около 18 тысяч, из них 6360 — это предприятия с участием российского бизнеса. То есть более 35 процентов. С большим отрывом на втором месте идет Турция, на которую приходится чуть больше девяти процентов, хотя она нам не сосед. На третьем месте Узбекистан, на четвертом — Китай.
— Можно еще отметить интересную страновую особенность инвестиций из стран Запада в Казахстан, — отметил Вячеслав Додонов, — их львиная доля сосредоточена в добывающих и смежных отраслях (например, геологоразведка, трубопроводный транспорт). А инвестиции из России в основном идут в обрабатывающую промышленность (примерно 24 процента всех российских инвестиций), на добывающую приходится 21 процент. В целом же прямых иностранных инвестиций на добывающую промышленность и сопутствующие разные виды деятельности — около 85 процентов.
То есть для западных инвесторов Казахстан прежде всего интересен своей сырьевой базой. И, что характерно, именно развитые страны (мы надеялись, что они вложат деньги в высокие технологии) интересуются только нашим сырьем. В обрабатывающую промышленность больше вкладывают страны, которые принято считать менее развитыми — Россия и Китай. Причем делается это в основном не за счет прямых инвестиций, а за счет заемных средств.
Но, как выясняется, в методиках определения — что такое инвестиции — есть проблема. Об этом высказался Марат Шибутов, аналитик из казахстанской Ассоциации приграничного сотрудничества:
— Каждая сторона считает инвестиции по-своему. В Казахстане, допустим, — обычным методом общего подсчета, в России же — по платежному балансу. Евразийская экономическая комиссия (ЕЭК) — методом бренд-активов и пассивов. А Кыргызстан, Беларусь и Армения вообще не упоминают, каким методом они пользуются. Поэтому из-за разных методик подсчета очень сложно сравнить данные.
Вот и получается, что в рамках ЕАЭС взаимные инвестиции не могут быть очень крупными. Хотя бы по причине разных статистических методов определения инвестиций. Но, кроме этого, на объемы взаимного инвестирования влияют и другие факторы.
У Беларуси, например, большая доля государства в экономике и сложные условия по приватизации, то есть в этой стране трудно «нормальным образом» купить активы. У Армении пока очень небольшая экономика и практически нет привлекательных объектов для вложений. А в Кыргызстан вкладывать просто рискованно из-за общественно-политических рисков (постоянные проблемы у инвесторов с местными жителями, преступными группировками).
Что же касается Казахстана, то у него, хотя и сырьевая экономика, тем не менее свободных крупных месторождений полезных ископаемых уже фактически нет. А крупных нефтяных — вообще уже нет, осталось немного урановых. Но уран сейчас на мировом рынке в большем количестве, чем уже добывается. То есть предложение превышает спрос.
Последний казахстанский большой инвестиционный лот был в 2017 году, на нем выставляли 108 месторождений. В итоге их продали еле-еле аж с третьей попытки…
«Любые движения идут практически на ощупь»
— Задумывали все так, что с созданием ЕАЭС экономики стран-союзников будут взаимодополняемыми. Но, поскольку для всех стран, за исключением, пожалуй, Беларуси, главными экспортными товарами являются природные ресурсы и продукты их переработки, их экономики стали конкурентными.
Страны соперничают за рынки Китая и Европы, потребляющие наши товары. В части экономического суверенитета поступиться никто не готов, — считает казахстанский политолог Антон Морозов.
А что же наше ближайшее окружение? В Центральной Азии в последние годы, как считают, появились все-таки возможности для активизации сотрудничества между странами. Настроения продиктованы сменой власти в Узбекистане. В регионе за почти 30 лет развития сложился нелиберальный экономический климат. Ташкент при президенте Исламе Каримове не проявлял ярко выраженного интереса к сотрудничеству (только в последние годы жизни узбекского лидера Узбекистан начал выстраивать полноценные отношения с Астаной).
Таджикистан был «заперт» из-за того, что не всегда мог транспортировать грузы через Узбекистан. А для Туркменистана закрытость стала естественным состоянием его существования. Из пяти стран региона Казахстан только с Кыргызстаном мог развивать полноценные отношения.
Но тут следует учесть, что экономики стран Центральной Азии не очень крупные. Условно говоря, объем внешней торговли в стоимостном выражении не может превышать объема ее экономики. Значит, торговля с этими странами не даст Казахстану заметного эффекта и не заменит ему Китая или Европейского союза. Так что здесь проявления «эффекта соседства» явно ожидать не приходится.
Но вернемся к ЕАЭС.
— Вопросам взаимных инвестиций посвящен раздел XV Договора о Евразийском экономическом союзе, — напомнил в ходе дискуссии Андрей Чеботарев, директор центра актуальных исследований «Альтернатива». — Речь здесь идет главным образом о правовых гарантиях в отношении инвесторов стран-участниц и их деятельности на территории друг друга, включая создание благоприятных условий, аналогичных действующим в отношении национальных инвесторов, предоставление защиты в рамках действующего законодательства, возмещение ущерба.
Однако эти документы, напомнил эксперт, не предусматривают проведения странами-участницами общей или согласованной инвестиционной политики. А в структуре Евразийской экономической комиссии нет соответствующего департамента. Поэтому в рамках ЕАЭС это направление межгосударственного взаимодействия фактически не имеет своего институционального и, следовательно, практического выражения. В том числе это касается и реализации совместных инвестиционных проектов.
Итоги обсуждения подвел экономист Вячеслав Додонов:
— Страны ЕАЭС друг для друга еще не создают отменных условий для взаимных инвестиций. Плюс ко всему у нас большая проблема связана с информационной закрытостью. Никто друг другу не рассказывает, что есть, что можно купить, что продать. То есть любые движения идут практически на ощупь, на свой страх и риск. Поэтому и объемы инвестиций не очень большие.
И, по его мнению, ситуация не будет пока принципиально меняться. Впрочем, с начала 2019 года казахстанский МИД обязали инвестиции в страну привлекать, но дипломаты пока не владеют полнотой необходимой информации в этом вопросе. Да и не функции МИДа это, по большому счету. Хотя в Беларуси по такому принципу работают. Но разница в том, что у них экспортноориентированн ая модель экономики, а у нас — импортозамещающая.