Обязательства есть, толку нет
В конце лета, 24-25 августа, в Кыргызстане прошел Всемирный форум по сохранению снежного барса и его экосистем. Алексей Грачев, заведующий научно-исследовательским отделом териологии Института зоологии МОН РК, представлявший от Казахстана научную делегацию, рассказал в интервью «МК» об особенностях этого проекта и тех сложностях, с которыми сталкиваются биологи в борьбе за сохранение этого уникального животного.
В Бишкеке собрались делегаты и ученые со всего мира, а основу конгломерата составили представители стран, в которых снежный барс пусть не живет, но выживает: Афганистан, Бутан, Индия, Казахстан, Китай, Кыргызстан, Монголия, Непал, Пакистан, Россия, Таджикистан и Узбекистан.
На территории стран, которые перекрывают практически весь Азиатский континент, обитают всего несколько тысяч особей. Сколько точно? Неизвестно! Такой цифры вам не назовет ни один авторитетный зоолог, а официальные данные варьируются в пределах от 4000 до 6500 животных.
Только вдумайтесь в эти цифры: если чисто теоретически распределить этих кошек по территории обитания — Азии, то, даже взяв максимальную планку, увидим пугающий результат — один барс на 7430 квадратных километров. Конечно, этот подсчет утрирован, ведь за основу правильнее было бы взять лишь площадь зоны обитания, но от этого ситуация ничуть не улучшилась, а ирбис так и остается «постояльцем» Красной книги. С этим аргументом не поспоришь.
Чтобы как-то изменить ситуацию, в Бишкеке на форуме подписали меморандум, который стал логическим продолжением первого, принятого еще в 2013 году. Тогда по инициативе президента Кыргызстана Алмазбека Атамбаева приняли Глобальную программу по сохранению снежного барса и его экосистемы, а также подписали Бишкекскую декларацию. То есть представители стран взяли на себя обязательство по выполнению предписанных в документе шагов, согласно которым к 2020 году должны быть созданы устойчивые популяции снежного барса.
Также в рамках меморандума прописали 20 ландшафтов, распределенных среди 12 стран. Собственно говоря, отсюда и название программы — 20 ландшафтов к 2020 году. По идее к этому времени на каждом из ландшафтов должно обитать не менее 100 взрослых особей снежных барсов, сохранена или приумножена кормовая база в объеме, позволяющем кошкам существовать. Также должны организовать соответствующую охрану обозначенной территории.
Для участия в этой программе от Казахстана номинировали два ландшафта: Северный Тянь-Шань и Джунгарский Алатау. Другой важный момент — это связь смежных ландшафтов или сохранение возможности миграции животных между этими участками. Колючая проволока, автомобильные дороги и прочие заграждения — серьезное препятствие для кошки, о которое она может пораниться и при определенном стечении обстоятельств даже погибнуть. Здесь политическая карта мира не в пользу усатых, ведь практически все обозначенные зоны «рассечены» границами государств.
На минувшем форуме подписали вторую Бишкекскую декларацию, которая, по сути, добавляет и конкретизирует первую, лаконично и четко расписывая все шаги и обязанности, возложенные на 12 стран-участниц. За прошедшие пять лет некоторые страны уже выполнили один из важнейших пунктов, разработав планы управления ландшафтами.
Казахстан в этот список не только не входит, а даже наоборот — продвижений в этом вопросе попросту нет. Наши ученые точно не знают — возможно, на территории номинированных ландшафтов уже есть по 100 особей, но зоологи не могут это констатировать, поскольку программа по подсчету и контролю численности не ведется из-за нулевого финансирования.
Наш барс не боится «зверя»
— Алексей, расскажите, каких успехов вам удалось добиться за этот период?
— Прежде следует сделать небольшое введение. Дело в том, что самому первому форуму предшествовала большая подготовительная работа. В первую очередь необходимо было приготовить информацию о реальном положении дел в стране. Ведь до этого последние крупные исследования проводились в далеких 80-х годах — тогда численность составляла около 200 особей. Для того чтобы внести ясность, еще в 2012 году мы инициировали запуск научного исследовательского проекта, запросив финансирование в МОН. Грант дали, но смету при этом значительно уменьшили. Тем не менее мы смогли провести исследовательскую работу, и команде специалистов удалось попасть в отдаленные уголки Казахстана в целях обследования потенциальных мест обитания снежного барса. В период с 2012 по 2014 год провели комплекс работ, в результате чего удалось выяснить современное состояние популяций ирбиса в Казахстане — 110-130 особей. То есть сейчас наблюдается тенденция на спад. Но это так называемая «экспертная оценка», то есть кошек не пересчитали в буквальном смысле — по головам, а провели ряд сопряженных работ: анкетный опрос, взяли материалы с фотоловушек, изучили следы. На этом этапе средства закончились, и проект впал в состояние летаргического сна, — подытожил Грачев.
Появилась небольшая надежда на продолжение работы после того, как в конце 2014 года Комитет лесного хозяйства и животного мира запустил свою программу. В рамках этого проекта в Институте зоологии создали центр мониторинга, что позволило ученым продолжать работу, правда, без средств, на голом энтузиазме. Технически это стало возможно благодаря тому, что у биологов остались фотоловушки еще с 2012-го.
— Наши снежные барсы уникальны, — продолжил Грачев. — Нигде в мире нет такого, чтобы они обитали в пределах мегаполиса. Мы же установили постоянное присутствие ирбисов в 10-15 километрах от проспекта Аль-Фараби. Но есть некоторые опасения. Всем хорошо известно, что сейчас принят курс на развитие туризма, а это неминуемо приведет к созданию зданий и прочей инфраструктуры в горной местности, в том числе и на тех участках, где мы каждую зиму фиксируем ирбисов. Надеюсь, что мы сможем как-то повлиять на эту ситуацию. Конечно, не запрещать строительство, а скоординировать работы таким образом, чтобы новые объекты гармонично влились в устоявшийся кошачий мир.
— О какой именно зоне вы говорите?
— Речь идет о локациях, расположенных в нескольких урочищах от Каскелена до ущелья Левый Талгар.
— Глобальное потепление на планете оказывает непосредственное влияние и на наши горы. Как отступление ледников сказывается на жизни барсов?
— Ирбис — это самая малоизученная и неуловимая большая кошка на планете. Нам еще многое неизвестно. Действительно, есть гипотеза о том, что изменение климата может оказывать негативное влияние на снежного барса. В частности, отступление ледников приводит к тому, что разрастается лес, где, как считается, барс не живет. Такие заключения иностранные специалисты неоднократно давали в своих публикациях. И все же, я считаю, что здесь сложно провести связь. Наши мониторинговые исследования показывают, что в Казахстане барсы часто встречаются на высоте от 1200 метров над уровнем моря (для сравнения, высокогорный каток «Медеу» расположен на высоте 1691 метр). А эта точка расположена намного ниже зоны хвойных лесов. Ведь, к примеру, в Заилийском Алатау еловый пояс произрастает в пределах высот от 1600 до 2900 метров. При этом, комфортный диапазон обитания у нас снежного барса — это 2200–2700 метров. То есть он полностью совпадает с лесом, при этом кошка живет и размножается.
Если посмотреть на ареалы других стран, допустим, непальскую часть Гималаев, там ирбис действительно обитает выше границы леса, и в «зеленом» поясе, видимо, не встречается. Возможно, основываясь на этих данных, сложилось такое мнение, однако наш пример показывает обратное. Правда, здесь не исключено, что могут вмешаться другие факторы, например, состояние снежного покрова.
Бездействие убивает
— И все-таки, успевает ли Казахстан двигаться согласно Бишкекской декларации-2020?
— Сейчас сложно делать выводы. Как я уже говорил ранее, мы сильно ограниченны в своих возможностях. Сейчас у нас есть примерные данные 2014 года, согласно которым на всей территории Казахстана у нас есть всего 130 особей, и если это количество разделить поровну между двумя обозначенными ландшафтами, то цифра будет гораздо меньше ожидаемой. Хотя за счет того, что эти ландшафты трансграничные, а звери, обитающие в Казахстане, Китае и Кыргызстане, представляют единую популяцию, общее поголовье для одного трансграничного экорегиона наверняка будет больше. Но это лишь предположение, поскольку работа, которая проводится сейчас, охватывает исключительно ключевые участки. А это говорит о том, что объективной оценки нет. Приведу такой пример: для того, чтобы полноценно мониторить все потенциальные участки обитания в Казахстане, необходимо, по самым скромным подсчетам, установить 800-900 фотоловушек. У нас же их всего 50.
Нужны средства для проведения генетических экспертиз, закупки фотоловушек и прочего оборудования для полноценной работы центра мониторинга, на котором сейчас завязаны четыре группы, работающие в разных частях Казахстана. Генетическая экспертиза собранных нами образцов экскрементов позволила бы дать ответы на многие вопросы. Множество образцов сейчас хранится у нас в законсервированном состоянии. Но когда их удастся изучить — это большой вопрос, — заключил специалист.
Территория Иле-Алатауского национального парка позволяют создать питомник полувольного содержания, условия, максимально приближенные к естественной среде обитания. Это дало бы возможность практиковать как естественное, так и искусственное оплодотворение снежных барсов. Как это делается, можно посмотреть у наших соседей — в Кыргызстане. Там уже давно организован и полноценно работает питомник для барсов. Можно сказать даже больше, в комплексе с ним организовали специальный антибраконьерский отряд, который регулярно проводит рейды. Практически всех питомцев, обитающих в реабилитационном центре, отобрали у браконьеров. И даже там, в неволе, эти травмированные человеком ирбисы дали потомство!
Получается, что можно разводить этих кошек в неволе, создать подходящие условия… Особенно в Казахстане, которому досталось сразу два ландшафта.
Кошачий вопрос требует вмешательства на самом высоком уровне, ведь оснований более чем достаточно: в 1980-х годах в Казахстане насчитывалось около 200 ирбисов. Исследования 2014 года, проведенные Институтом зоологии МОН РК, дали примерную цифру — 130 кошек. Получается, что снежный барс находится под особой охраной, только храним ли мы то, что имеем, судите сами.
