Напомним, что начиная с 2017 года государство будет оплачивать сообщения о предстоящем или уже совершенном теракте. Ставки - от 750 до 1000 МРП (один МРП - 2121 тенге) в зависимости от тяжести.
Это, конечно, побольше, чем за сообщение о коррупционном преступлении. Решение платить за донесение о коррупционном преступлении принято еще в 2012 году. Если заявление послужило поводом для возбуждения административного дела, то информатор получит 30 МРП - более 60 тысяч тенге. Если уголовного дела, но небольшой тяжести - более 80 тысяч тенге (40 МРП). Средняя тяжесть “оценивается” более чем в 100 тысяч (50 МРП), а тяжелое коррупционное преступление - почти в 150 тысяч тенге (70 МРП). Максимум, который можно получить, - 100 МРП (200 тысяч).
Все это замечательно: и то, что мы первые в СНГ, и деньги хорошие. Но, повторим, маленькие. Так, например, в Южной Корее суммы гораздо выше - за сообщение о коррупционном преступлении можно получить до двух миллионов долларов. И, кстати, в Кыргызстане, когда планировали ввести подобный механизм, предлагали отдавать информаторам до 20 процентов от суммы, украденной из бюджета. Представьте, если бы такое случилось у нас? Вспомним одно из самых резонансных и свежих коррупционных дел - “дело Талгата Ермегияева”. Суд постановил, что он должен вернуть почти шесть миллиардов тенге. То есть заявителю причиталось бы более 1,2 миллиарда тенге в качестве благодарности от государства! С таким подходом дело возникло бы гораздо раньше - сообщили бы куда следует сами подельники!
Механизм поощрения сообщений о возможном или совершенном преступлении есть практически во всех развитых странах мира. Причем в Израиле, США, Германии - везде существует понятие четкого процента. Либо со штрафа, который обязан выплатить преступник, либо с конфискованного имущества. Несомненно, есть большая вероятность того, что поднимется волна клеветы. Из зависти или мести, например. Но в том-то и дело - в этих странах за клевету предусмотрены строжайшие наказания - вплоть до семи лет лишения свободы. Кстати, также с возможностью перехода части имущества клеветника к оговоренному. Поэтому в обществе существует некая, позвольте сказать, игра - каждый следит за ближним, подмечая любую мелочь и фиксируя минимальные изменения климата в округе. Это ли не идеальная модель гражданской сознательности, которая завязана не на алчности, а на желании совместить приятное с полезным - помочь родному государству, при этом еще и себя не обидеть?
Доклад по форме
В Казахстане, как показывает практика, тот самый механизм благодарности за сообщение о коррупционном преступлении работает вполне эффективно: за период с 2013 по 2014-й годы было выплачено более 38 миллионов тенге. То есть примерно 200 случаев наказания за преступления, совершенные против общества, против людей и государственного порядка.
Другой момент - психологический. Не каждый из нас способен пойти и доложить о готовящемся или уже совершенном преступлении. Для этого, безусловно, необходимо иметь устойчивую психику и некий жизненный опыт. Человеку нужно понимать и четко видеть границу между черным и белым. Ведь, правда, доклад с целью оболгать человека - это как раз и есть стукачество. А сообщение о готовящемся или совершенном преступлении - это уже проявление позиции нулевой терпимости к терроризму, коррупции и насилию в обществе. И мы должны это усвоить. Простой пример: никто из нас не сомневается - если гражданин видел, как кто-то сбил человека в ДТП, то он немедленно должен сообщить об этом куда следует. Ведь, правда - все принимают такую форму доклада. Почему же тогда мы зовем того, кто “докладывает” о краже в магазине, разбойном нападении, нарушении правил ПДД с риском для других людей, стукачом или сексотом? Понять-то можно - это наше наследие, вся страна жила в страхе попасть по доносу, порой лживому, в застенки. Но время действительно меняется, и сегодня клеветнику может достаться даже сильнее, чем обвиняемому.
Впрочем, любые сообщения могут пригодиться. Главное - подписанные по форме. Если, конечно же, они заставят сотрудников правоохранительных органов проверять поступающую информацию. Действительно, если вины нет, то и суда нет. Впрочем, с судами также есть некоторые моменты, связанные с нашей историей, - если тебя “взяли”, то тебя обязательно накажут, даже если ты не виновен. Таков имидж нашего суда, который, считается, просто не в состоянии оправдать. И это действительно проблема - отсутствие доверия к судебной системе порождает то самое нежелание сотрудничать с властью и правоохранительными органами.
Помочь в нужном месте провести черту между оттенками ситуаций способно только государство. Однако консолидирующая идея, проповедующая безоговорочное сплочение общества и определение изгоев, коими являются лишь преступники общепринятых законов, сегодня отсутствует. Вот и получается, что о каких-то преступлениях мы готовы докладывать и сообщать, а о каких-то - нет. Хотя они и находятся в равной степени за чертой законности. Ведь нет разницы - как далеко от этой черты, главное, что за ней.
Впрочем, мы понимаем, что в диалоге общества и системы нулевой терпимости к преступникам не заинтересован главный наш защитник - полиция. И именно полиция может выступить противником введения подобной инициативы. Сегодня полиция является неким искусственно созданным монополистом, которому абсолютно не выгодно иметь конкурентов. Ведь все познается в сравнении, доказано не раз - институт гражданской сознательности, пусть и подкрепленный финансовой благодарностью, не менее эффективен, чем служители в форме. Сегодня именно они защищают нас, они являются главными, они диктуют условия и только они получают дивиденды от раскрытия преступлений. То есть только они могут определить, произошло преступление или нет, давать ход делу или нет, составлять протокол или нет. А если да, то в каком виде.
Конечно же, если человек будет претендовать на награду, то “дело” о нарушении автоматически пройдет по всем инстанциям и реестрам. Что, как мы понимаем, только добавит головной боли сотрудникам полиции. (Но, кстати, такой подход, когда дело о нарушении отмечено в каждой базе, также является одним из способов достижения принципа неотвратимости наказания.)
Общество дает полиции все - заработную плату, полномочия, права. Просит только одного - защиты. Однако зачем полиции конкуренты в виде бдительных граждан и частных детективов? Это же их геройское занятие. Правда, вот подвиги у них по расписанию и желанию. А наши люди, в том числе заинтересованные финансово, обыкновенные конкуренты, на фоне которых полиция выглядит не очень-то эффективно. Мол, почему не знали, к примеру, о “яме” - вот, соседи-то в курсе! Кому понравится заваленный заявлениями о нарушениях стол? Это же всю картину благостного климата портит! А ведь полиция и сознательные граждане - главные союзники. Но это на Западе, где даже есть слоган соответствующий: “Служить и защищать!”. Где ключевое слово - служить.
И все же - вдруг положительно рассмотрят введение механизма поощрения за сообщение о каждом доказанном преступлении? То есть полностью проработают механизм наказания клеветников и определят размер премий. В таком случае можно предложить механизм сообщения о преступлении даже через портал электронного правительства. Ведь иски у нас есть возможность подавать в режиме онлайн. Собственно, и получать премии после завершения процесса - также через электронный финансовый шлюз. Главное, что анонимок не будет - человек, сообщающий о преступлении, должен предоставить все свои данные.
Единственный момент - необходимо проработать систему защиты свидетелей. Сознательным гражданам жизненно важно быть уверенными в своей безопасности. В том, что никто ни при каких условиях не узнает данные человека, сообщившего о готовящемся или совершенном преступлении. Ведь порядок и спокойствие в обществе - это дело государственной важности. Следовательно, эти данные должны иметь статус государственных секретов, за разглашение которых предусмотрена уголовная ответственность. Только в этом случае мы сможем рассчитывать на помощь общества в раскрытии и предупреждении преступлений.
Страх мести будет присутствовать всегда. Вот вам свежий пример. То, что совершил “алматинский стрелок”, влечет за собой смертную казнь и 1000 МРП показателей премии. Но почему никто не сообщил о намерениях Кулекбаева, ведь тем самым спас бы человеческие жизни? В частности, его супруга, которая знала о его характере и склонности к насилию. Нет, мы не в коем случае не обвиняем эту девушку - мы ее прекрасно понимаем. С нашей программой защиты свидетелей шанс нарваться на месть велик.
Или 37 свидетелей, проходящих по актюбинскому теракту. Они ведь не зря просили суд не упоминать их имена и фамилии в открытых документах, а также допрашивать тайно. Кто эти 37 человек? Поддерживают ли они терроризм? Нет. Догадывались, что осужденные могут быть опасны? Возможно. Могли заявить как можно раньше пока еще только о непонятном и странном поведении? Да. Сколько можно было бы спасти людей, если бы свидетели были уверены в своей безопасности? А также в том, что им не “впаяют” срок за причастность. И дело даже не в религиозной направленности актюбинского вооруженного конфликта - по такому же сценарию могли попытаться начать и государственный переворот, и совершить обычное бандитское нападение.
Дело, верно, не в деньгах и поощрениях. А в том, скольких проблем мы могли избежать в случае развитой системы общественного взаимоконтроля. В случае тесного взаимодействия органов внутренних дел, охраны внутреннего порядка и общества. А также формирования понятия - “бдительность твоего соседа поможет тебе, твоей семье”. И ведь придумывать-то ничего нового не надо - есть положительный зарубежный опыт. Кстати, опираясь на него, мы приняли порядок докладов о коррупционных преступлениях за определенное вознаграждение. А также введение ответственности за сокрытие коррупционного преступления. Мы знаем, что у нас работает так называемая сингапурская модель. Ну а пока же общество и полиция, по идее главные союзники в достижении всеобщего порядка и спокойствия, находятся по разные стороны. Причем одна сторона считает себя гораздо выше и сильнее, делая вид, что не понимает, кому в принципе обязана своим существованием.
