Площадь лесных угодий в Казахстане составляет 4,6 процента от общей площади республики, и эта цифра не изменилась за последние четверть века. И эти четверть века оказались для лесной отрасли Казахстана если не сложными, то достаточно противоречивыми.
С одной стороны, государством осуществлялись лесоохранная и лесозащитная деятельность, воспроизводство и лесоразведение, с другой — процветала и процветает незаконная рубка леса, повсеместно вспыхивают лесные пожары, стал обыденным стихийный выпас скота в лесных массивах и многие другие виды такого «лесопользования», которые иначе как варварством не назовешь.
Губят леса не пожары, а поджигатели
При развитой, а следовательно, упорядоченной и хорошо регулируемой экономике и в нормальных условиях хозяйствования государство стремится как-то балансировать между необходимостью использовать лес в хозяйственных нуждах и одновременно увеличивать его площадь. Однако в годы кризиса, в которые наша экономика находится перманентно, долго такой баланс не удержишь.
Так оно и получилось. Пример — за все 25 лет из-за резкого спада финансирования лесного хозяйства, по мнению экспертов, поддержка охраны, защиты и воспроизводства лесов была сведена к минимуму, и государство не в состоянии компенсировать лесные пожары и намеренные поджоги лесов, незаконные вырубки и никем не контролируемый вывоз леса за рубеж, которые приняли огромные масштабы.
В результате, по данным казахстанского академика Сабита Байзакова, вся система лесоохранной деятельности неузнаваемо ослабла. Например, к 2001 году, по сравнению с советским временем, только количество работников лесного хозяйства сократилось более чем в пять раз. Объем авиаобзорных полетов — в 52 раза, лесовосстановительных работ — в девять раз, а создание лесозащитных насаждений — в 17 раз.
Зато уничтожение лесов приняло угрожающие масштабы, причем с ведома местных властей и тех органов, которые призваны как раз-таки эти леса охранять.
К примеру, в лесах Павлодарской и Семипалатинской областей нередки сухие грозы, на которые постоянно списываются якобы стихийные лесные пожары. Это было очень удобно — выгорала верхушка деревьев, то есть происходил верховой пожар, при котором ствол оставался практически целым и преспокойно спиливался под видом санитарной рубки. Плюс — к выгоревшей площади запросто добавлялись неповрежденные деревья, которые также вырубались под шумок.
Если же исходить из запросов так называемого «черного» лесного рынка, то на древесине всегда можно было хорошо заработать, особенно во времена пресловутой перестройки, когда в странах СНГ покупалось и продавалось все, причем за бесценок. Но и в то время дерево стоило очень дорого. Неплохо на нем можно заработать и сегодня — один кубометр круглой древесины на рынке ЕАЭС в среднем обходится в 400 долларов.
Так что те, кто занимается «деревянным» бизнесом, в накладе не остаются. Разве что жить спокойно и довольствоваться уже имеющимися дивидендами им мешает элементарная жадность, которая толкает их на любые методы, вплоть до преднамеренных поджогов лесов. А в последнее время к этому добавилось еще и лоббирование своих интересов в отношении открытой продажи круглого леса за рубеж не только в рамках ЕАЭС. И все это — на фоне участившихся пожаров в северных и восточных областях Казахстана, то есть как раз в наиболее лесных регионах.
Поджечь, спилить и вывезти
Древесина стала, таким образом, попросту источником наживы и быстрых денег, объектом вывоза в Китай (а китайцы делают все, чтобы заполучить нашу древесину), а отрасль — весьма прибыльным делом, куда не надо вкладываться финансово. Ведь до сих по республике зафиксировано в этом секторе от силы пять или шесть добросовестных предпринимателей. А сколько тех, кто ворует или поджигает лес и потом его продает, никому не известно.
Цепочка строилась следующим образом: лес — лесной пожар — рубка — древесина — деньги — лес и т.п. Все повторялось сначала, как круговорот воды в природе, только с той разницей, что не было никакого воспроизводства. И эту порочную цепь разрывать, судя по всему, не собираются.
Поэтому ясно, что, несмотря на вроде как проведение лесоустроительных работ и выделение на это немалого финансирования (правда, только в последние годы), отчего-то лесные площади не увеличиваются. Зато удивительным образом Казахстан — самое малолесное из всех государств СНГ (в соотношении с общей площадью страны) — превратился в мощного поставщика древесины, и в основном за счет реликтовых семипалатинских сосновых боров, а также пихтовых насаждений Восточного Казахстана.
Кстати, в будущем из республиканского бюджета на лесное хозяйство правительство также собирается выделять ежегодное финансирование в размере 16,3 миллиарда тенге, согласно странной формулировке «на управление, обеспечение сохранения и развития лесных ресурсов и животного мира». На что пойдут на самом деле эти деньги, ответить никто не в состоянии.
Но хуже всего то, что, по словам и. о. председателя комитета лесного хозяйства и животного мира МСХ РК Кайрата Устемирова, «в последнее время лесопользователи и лесовладельцы намеренно не осваивают объемы заготовки древесины как по хвойному, так и по лиственному хозяйству». Зато привлекательными для заготовщиков остаются так называемые санитарные вырубки леса, потому что у лесопользователей есть возможность занизить выход древесины, соответственно снижается сумма внесения платежей, но при этом увеличивается доходность.
Равно как можно таким способом увеличить и заготавливаемые объемы дерева, причем в ВКО каждый год они возрастают на 80 тысяч кубометров, а в Акмолинской области за три года «подчистили» леса в результате интенсивных санитарных рубок почти на 200 тысяч кубометров. И никакой гарантии, что под этот шумок не были вырублены так называемые спелые насаждения.
Лес и социальная напряженность
К чести комитета лесного хозяйства и животного мира Министерства сельского хозяйства РК надо отметить, что его сотрудниками вопрос о запрете санитарных рубок поднимался неоднократно. Особенно в Восточном Казахстане. Но есть еще и другие способы и предлоги, чтобы убедить республиканские власти разрешить вырубать лес.
«Мы это поддерживаем, вводить запрет надо, потому что наши коллеги на востоке мотивируют необходимость проведения санитарных рубок тем, что якобы хвойные леса теперь еще, ко всему прочему, заражены корневой губкой. Под этим предлогом они также рубят лес. В течение лета мы проводили проверки, кроме того, нашими лесоустроительными предприятиями был проведен анализ за последние 55 лет — с 1961 по 2016 год — степень зараженности, сколько процентов, сколько кубометров на гектаре заражено и т.п. Анализ показал, что средняя степень зараженности составляет где-то в пределах от 15 до 19 кубометров на один гектар. Причем что в 1961 году, что сегодня. В процентном соотношении, если брать в среднем запас на гектаре около 300 кубометров, то это примерно всего два-три процента. Не более. Однако под этот шумок сейчас все равно рубка идет», — рассказал «МК» руководитель управления леса комитета лесного хозяйства и животного мира РК Максат Елемесов.
Чтобы это предотвратить хоть частично, комитет планирует сегодня ввести в ВКО отдельную лесопатологическую службу, которая будет заниматься именно лесопатологическим мониторингом, то есть выявлением вредителей и болезней леса.
Однако так называемые лесопользователи, всячески преследуя свои интересы, пытаются аргументировать теперь фактором социального характера. Сегодня в отрасли, как выяснилось, одна из самых низких зарплат по стране — около 40 тысяч тенге. Значит, считают лесопользователи, введение запрета на санитарные рубки, особенно в хвойных хозяйствах, неизменно может вызвать рост социальной напряженности и недовольства.
Понимать это следует так: если не позволить воровать лес тем, кто призван его охранять, то они, скорее всего, станут возмущаться и протестовать.
Но при этом не следует забывать о том, что те, кто занимается подобной деятельностью, давно приспособились к «местным условиям», то есть знают все лазейки, потому что теневая порубка лесонасаждений процветает с 1990-х годов, иначе они, эти «охранители», так не держались бы за заведомо гиблое дело, особенно когда комитет предлагает перенаправить их на другие работы. Понятно, что там никакой выгоды, тем более практически бесплатно получаемой, не будет.
А цифры и впрямь впечатляют — за один кубометр круглой древесины березового леса можно получить примерно 250 долларов, пихта стоит дороже, но самая дорогая — лиственница, почти 90 тысяч тенге за один кубометр.
Кроме того, как недавно выяснилось, те же лесозаготовители преспокойно могут заняться лесами, которые, оказывается, ни за кем в стране не закреплены. Анализ, проведенный Казахским лесоустроительным предприятием, показывает, что в республике имеются большие площади лесов. Только по предварительным данным их около 300 тысяч неучтенных гектаров. При этом общая площадь земель лесного фонда составляет более 29 миллионов гектаров.
«Действительно, это так называемый самосев, который поднялся за последние два десятка лет по территории всей республики. Анализ, проведенный нынешним летом лесоустроительными предприятиями, показал, что в стране имеются довольно большие площади таких «бесхозных» лесных массивов, в среднем по всему Казахстану их насчитывается около 300 тысяч гектаров, которые, как ни крути, все равно являются достоянием государства. Только вот беда — пока нет соответствующего закона, который бы регулировал возможность их использования, сохранности и т.п., а значит, браконьеры могут этим воспользоваться», — сетует Елемесов.
Проще говоря, если не принять такой закон в самое ближайшее время, то Казахстан попросту лишится 7,5 миллиарда долларов — именно во столько специалисты оценивают поднявшийся молодой лес, причем вроде как считающийся «бесхозным», несмотря на то, что он находится на территории государства. Но это только материальная часть.
А ведь существует еще и нематериальная сторона вопроса, но о ней все как-то забывают, хотя стоит она не в пример дороже.
