«Гималыча» пути-дорожки…
Свою творческую карьеру в печати Урал сразу начал в «Ленинской смене», куда его пригласил Вениамин Иванович Ларин — тогда редактор этой газеты.
Урал рассказывал, что темой его дипломной работы в Казахском Государственном университете было освещение на страницах «Ленинской смены» жизни студенческой молодежи. И он ведущую молодежную газету республики… покритиковал. Ларин, который читал в университете на отделении журналистики лекции и вел творческие семинары, внимательно ознакомившись с дипломной, предложил:
— Пойдешь к нам и попробуешь интересно и толково писать о студентах? А то критиковать-то легко…
И Урал согласился.
Но прежде у Урала была совсем другая история, не романтическая, университетская, а куда более суровая, произошедшая в годы войны. Осенью 1941 года в Башкирии умер отец Урала Гамалетдин Нажметдинович. Мать Самига Кагармановна осталась с шестью детьми. Вся страна была одним огромным тылом своей воюющей армии.
Через год старшего сына 17-летнего Сулпана призвали в армию. Как и многие дети той героической и жестокой поры, Урал рано начал свою трудовую биографию — в 14 лет работал конюхом, прицепщиком, заправщиком, чинил колхозный инвентарь, а для себя и близких плел лапти. Говорят, очень умело.
А в 1944-м вместе с семьей перебрался в Казахстан вслед за старшей сестрой Танслу, которая после окончания геологоразведочного техникума работала в Атасуйской геофизической партии. Получился семейный подряд: Танслу — начальник отряда, другая сестра Айслу — оператор, мама — повар, Урал — помощник топографа, а потом и топограф, брат Узян — конюх и возчик, самый младший, 6-летний Марс, ему помогал.
Работы и трудностей было много, но Урал находил время для дневников, о которых говорил, что это были его первые опыты формулировать на бумаге свои мысли и впечатления, наметившие путь в журналистику. Вот одна из записей, сделанных уже после войны: «Переезжаем в другой лагерь — уже пятый с начала сезона, — писал он 6 сентября 1947 года. — Погрузились на «полуторку». Часть вещей положили на телегу, запряженную парой лошадей. Мы остались с Димой ждать второго рейса. Ночью замерзли: сильный ветер порвал палатку. Утром поднялись черными от пыли. На прибывшую телегу погрузили оставшиеся вещи, сами пошли пешком. Из-за дождя до лагеря добрались совсем промокшие…» И поясняет, что Дима — это брат Сулпан, сменивший имя, потому что в Казахстане, по его мнению, так называют только девочек.
«Не Тастак, а КазТАГ»
Каймирасов недолго освещал студенческую жизнь в молодежной газете. Вскоре объектами его журналистских забот стали физкультура и спорт.
Было непросто после такого аса, как Иосиф Маляр (известный в республике обозреватель), вести спортивную тему, но Урал старательно трудился, а спорт знал профессионально, как говорится, изнутри — играл в футбол, настольный теннис, бегал на коньках…
Материалы Урала, и не только о спорте, часто печатались в газете. Его хвалили на летучках за активность, упрекали за торопливость (оперативность порой сказывалась на качестве публикаций). Но обижаться было некогда, он много работал. Ведь молодой автор недавно женился и нужно было содержать новую семью.
Друзья замечали, что в ту пору Урал пребывал в состоянии высокой творческой и деловой активности и большого личного счастья. Глядя на молодоженов, поэт, писатель, переводчик и журналист, проработавший в силу личных обстоятельств чуть ли не во всех редакциях Алма-Аты, Петр Якушев шутил:
— Все довольны, все смеются… — и добавлял слова из партийного гимна «Интернационал»: — А паразиты никогда…
Молодой спортивный обозреватель спиртным не увлекался: даже осуждал это порой пагубное занятие, а людей, чрезмерно пьющих, считал ненадежными в делах, да и по жизни могущих подвести. Много позже, уже на пенсии, он позволял себе рюмку-другую перед обедом. Как бы оправдываясь, шутливо пояснял:
— Наверстываю упущенное. Раньше было не до этого.
Иногда добавлял к этим словам старую башкирскую шутку: «Деньги есть — Уфа гуляем, денег нет — Чишмы сидим».
Не сразу Каймирасов освоился в Казахском телеграфном агентстве (КазТАГе), куда перешел работать, несмотря на то, что там было много его друзей-товарищей еще по университету.
— Звоню, — рассказывал он. — Представляюсь: это из КазТАГа.
— Из Тастака?
— Из КазТАГа—информационного агентства, филиала московского ТАСС.
Неизвестность агентства часто смущала Урала, но и здесь, как того требовали условия работы, он был активен и оперативен.
А когда В. Ларин стал первым редактором возрожденной «Вечерней Алма-Аты», он снова пригласил к себе У. Каймирасова.
И снова Ларин, но в «Вечерке»
Коллектив опытных и талантливых журналистов за короткое время сделал газету интересной и любимой читателями. Позже Урал с теплотой вспоминал своих коллег: Германа Максимова, Михаила Митько, Григория Денисенко, Людмилу Енисееву, Ивана Хромова, перешедших в новую газету из «Ленсмены». Вспоминал и Альберта Краснова, с которым еще в студенческие годы играл в футбол и, конечно же, Ларина.
Ареной его творческих поисков на новой работе, кроме спорта, были наука, космос и геология.
Новый сотрудник «Вечерки» хорошо ладил с людьми, находил компромиссы, был миролюбивым и покладистым, но временами становился твердым и упорным, неоправданно категоричным в своих позициях и взглядах. Спорил по пустякам, «резал правду-матку» и становился непонятным для коллег и друзей. «Что-то нашло», — говорил он потом.
В Алма-Ату часто приезжали казахстанцы, работавшие в центральной печати в Москве. Среди них был наш хороший знакомый Новомир Лимонов, ранее работавший в Караганде, Целинограде, и Павел Сиркес, тоже прошедший школу журналистики в Казахстане.
— Знакомьтесь, Павел, — обычно шутливо представлял Сиркеса Лимонов. — Ас пера, муж поэтессы Тамары Жирмунской — племянницы известного академика, по трудам которого мы в институтах повышали свои знания в языке и литературе.
Однажды Новомир, потратившись в командировке, предложил напечатать в «Ленинской смене» рассказ о том, как один журналист подарил лотерейный билет своему товарищу. А когда выпускали тираж, в сигнальных полосах газеты подговорил типографских работников в шутку набрать серию и номер этого билета с автомобильным выигрышем. Потом, конечно, исправили на правильные. В рассказе описывались споры, переживания, дележ «выигрыша», разочарования, обиды.
Урал считал, что такого в жизни быть не может и остался при своем мнении, даже когда его заверили, что этот случай произошел в газете «Молодежь Молдавии», в которой когда-то работали большие шутники Лимонов и Сиркес — герои этой истории.
Но такой скептицизм, критическое отношение к событиям часто помогали нашему герою в работе: чтобы не напутать в материале, лучше еще раз проверить факты, взвесить их.
В шестьдесят восемь лет — на пик Абая
Еще в университете шутили: «Урал Гималаевич — наш горный человек». А позже товарищи называли совсем просто «Гималыч». Как бы оправдывая свое «горное» имя, Урал в качестве альпиниста побывал на Тянь-Шане, Памире, Кавказе, Карпатах, Татрах. А в 68-летнем возрасте был среди покорителей пика Абая выше четырех тысяч метров, что в Заилийском Алатау.
Альпинизмом Урал увлекся еще с КазГУ, где многие занимались этим видом спорта. Не отбивали охоты и трагедии. Во время восхождения на одну из высочайших вершин СССР — пик Коммунизма — в начале 50-х годов прошлого века погиб наш однокашник, студент-журналист Кусаин Акишев.
Трудно сказать, какой вид спорта был Уралу ближе. Чуть ли не до последних дней жизни он увлекался футболом, коньками. Потом пристрастился к бильярду.
Каймирасов был спортивным обозревателем ТАСС, судьей международной категории по конькам. Свой последний материал о конькобежцах Казахстана, их проблемах он опубликовал в «Юридической газете» 14 января 2009 года.
Однажды он с грустью сказал:
— Не понимаю что-то я порой подрастающее поколение. Деньги стали главным в жизни для них, признают только силу, растеряли уважение к старшим, а это плохо…
И, немного помолчав, добавил:
— Наша вина…
Но беспокоила его не только молодежь, а также метаморфозы, происходящие со стариками:
— Крестится, а безбожник, — говорил он об одном нашем ровеснике. — Разве Бог учит быть злым, завистливым, сплетником? Надо быть добрее и уметь прощать…
Это не были возрастные преобразования его мировоззрения. Урал и в молодости был очень восприимчивым к добру и злу, хотя внешне не очень-то показывал это.
Всему свое время, свои строки
Гималыч очень переживал смерть своей жены Галины. Как могли, его поддерживали родные, близкие, дети — Дмитрий и Марина.
Обо всем этом он не раз говорил мне во время наших встреч в сквере у Никольского базара, куда мы ходили за покупками. Он заметно поправился, как это часто, к сожалению, бывает у людей, которые прекращают активно заниматься спортом. Стал почти круглым, но был подвижным, радовался жизни…
Однажды мы заговорили о том, что ученый и журналист Сагимбай Козыбаев в архивах нашел документы, подтверждающие, что «Ленинская смена» — «Экспресс К» старше, чем это считалось ранее и что 90-летие газеты не за горами — осталось немногим больше года.
«Дожить бы до юбилея» — была наша общая мысль. Урал решительно сказал: «Конечно, доживем!».
* * *
…Как обычно, в субботу, я отправился на Никольский базар, предполагая, что увижу там Гималыча. Во дворе дома встретил старого приятеля, известного спортивного деятеля Еркина Асенова.
— Ты знал Урала Каймирасова? — неожиданно спросил Еркин.
— Почему знал?
— Умер вчера…
— Когда похороны?
— Сегодня в 12.30.
Я посмотрел на часы — была половина третьего, 7 февраля 2009 года.
Смерть Каймирасова была неожиданной не только для меня, но и для многих наших знакомых ветеранов и молодых друзей. Его оптимизм, светлый облик, жизнелюбие как-то не вязались с потусторонним миром, который по представлению Урала еще неведом живым землянам. Раскинулся где-то в безграничном Космосе.
