Договор о создании с 1 января будущего года Евразийского экономического союза подписан. Процесс, выражаясь словами незабвенного Михаила Сергеевича, пошел. Куда пошел? Об этом спорили, спорят и будут спорить. Есть противники этого альянса, есть сторонники, есть ироничные скептики, есть просто те, кому, извините, по барабану и которые даже вникать во все это не собираются.
Впервые о современной евразийской интеграции было заявлено двадцать лет тому назад Нурсултаном Назарбаевым. Как оказалось, это была не просто политическая декларация, а провидение. Из всех лидеров тогдашнего СНГ Н. Назарбаев оказался, что называется, реальным политиком стратегического масштаба.
Но двадцать лет тому назад его, мягко говоря, не все поняли и далеко не все поддержали. Вы помните то славное время? Когда строить планы на геополитическое будущее было и модным, и волнующим, и интересным. “Концепций” было множество. Это и турецкий наш путь, и малазийский, и даже сингапурский. Говорили также о шведской модели, а иногда - и о швейцарской.
Читать сегодня все эти прожекты, да еще с экономическими выкладками впридачу, довольно занятно. Планы-то, в общем, были очень даже неплохими, и писали их люди неглупые, порою опытные и не лишенные здравого смысла в своих рассуждениях. Одного только во всех этих концепциях не было - реализма. Грубого, зримого, жесткого.
К примеру, такого реализма, который бы подсказал, что для осуществления какой-нибудь шведской модели нужно заселить страну теми же шведами, а если уж хотим чего-нибудь малазийского - то, соответственно, нужны малазийцы в полном их своеобразии. Того реализма, что любая экономика - это прежде всего люди, а не станки, трубопроводы или доменные печи. Того реализма, что абсолютно любая экономическая теория, даже самая разработанная, состоятельна только там, где для нее существуют соответствующая почва, условия, востребованность.
А вот Нурсултан Абишевич был и остается реалистом. Можно даже сказать, жестким прагматиком. Евразийский союз - это структура очень и очень прагматичная по своей, если хотите, идеологии. Прагматизм здесь состоит в главной идее: самосохранении и развитии. Если кто-то говорит о том, что все это возможно и без каких-либо союзов, тот либо лукавит, либо не видит происходящего вокруг, либо просто ослеплен ненавистью.
За последние двадцать лет мир не стал ни добрее, ни мудрее, ни безопаснее. К сожалению, те, на которых двадцать лет назад возлагались надежды по разумному переустройству людского сообщества, оказались примитивными лавочниками, а не политиками стратегического масштаба. В эйфории от того, что их главный геополитический соперник, казалось бы, исчез, они принялись не совершенствовать этот мир, не делать его гармоничнее, а переподчинять его заново, хватая все новые куски и уничтожая тех, кто этому пытался противостоять.
Эта эйфория проходит. Так же, как и былое могущество “победителей”. На повестке дня вопрос: кто выживет? И речь уже не идет об обществе благоденствия или тотального потребления. Времена меняются стремительно. И наверняка выживет только тот, кто решит сам определять свою судьбу.
А это и есть самый реальный взгляд на действительность и самый жесткий прагматизм: нам никто никогда не поможет, если мы не сделаем все сами. И еще: собирать и созидать куда сложнее, чем разваливать и разрушать. Поэтому создание нового экономического союза ничего кроме оптимизма вызывать не может. Что бы ни говорили сторонники всех остальных “моделей” нашего будущего.
