Девушка созрела?
Недавнее заседание правительства, на котором обсуждался прогноз отечественной экономики, стало торжеством оптимизма. А вице-премьер Ербол Орынбаев и вовсе заявил, что Казахстан готов вступить в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР).
Для самой же организации, штаб-квартира которой располагается в Париже, решение Астаны не станет неожиданностью. В мае премьер-министр Карим Масимов, будучи в столице Франции, уже сообщил эту весть генсеку ОЭСР.
Организация была создана в 1961 году. Её членами тогда стали 18 западноевропейских стран, США и Канада. Цель состояла в том, чтобы объединить развитые страны, которые имеют общие ценности демократии и свободной рыночной экономики. Фактически это был своего рода экономический аналог НАТО – противовес социалистической модели хозяйствования, которая быстро распространялась по планете. Со временем ОЭСР разрослась до 34 государств, в том числе из Южной Америки (Чили), Азии (Япония, Корея). Миссия организации, которая в этом году отмечает полувековой юбилей, остаётся прежней – содействовать решению экономических и социальных проблем, общих для развитых стран.
Возникает два вопроса: почему мы уже созрели для присоединения к ОЭСР и зачем, собственно говоря, нам это нужно?
Готовность Казахстана вступить, как сказал вице-премьер Орынбаев, в "элитный клуб развитых стран", объясняется экономическими успехами. Республика, по его словам, "показывает динамичное развитие", преодолела последствия кризиса. Кроме того, как он говорит, "Казахстан уже входит в число (категории. – Ред.) стран со средним ежегодным уровнем дохода – 9 тысяч долларов".
Войной с коррупцией мы запугаем всех!
Аргументы эти – далеко не однозначные. И их маловато, чтобы стать членом ОЭСР. В эту организацию пока не вошли такие быстрорастущие гиганты, как Китай, Индия и Бразилия. Не принимают в ОЭСР даже Россию, хотя у неё больше, чем у Казахстана, и размер экономики, и ВВП на душу населения. Но отказывают ей совсем не по экономическим причинам. А потому, что недостаточно активно ведётся борьба с коррупцией и офшорными схемами, то есть проведением финансовых операций через безналоговые зоны.
Обе напасти актуальны и для Казахстана. С коррупцией у нас типа ведётся ожесточённая война, и в случае чего руководству ОЭСР можно даже предъявить впечатляющий список уголовных дел против высокопоставленных чиновников: подобным "мартирологом" вряд ли похвастается какая-нибудь западная страна.
Что же касается офшоров, то и в этом отношении мы наконец-то – пусть и формально – приходим к нормальным показателям. За первое полугодие нынешнего года в числе наших торговых партнёров из офшорных государств числятся лишь Бермуды, на которые приходится 2% товарооборота ($1,25 млрд), и Виргинские острова – 0,3% ($180 млн). А ведь когда-то их доля вместе с другими далёкими островами составляла свыше четверти казахстанского экспорта.
Тем не менее, для вступления в ОЭСР важны не только официальные показатели, но и реальная приверженность прозрачным рыночным отношениям. Так что ещё придётся её доказать.
Нам туда не нужно, а надо…
Но сначала нужно понять – зачем оно нам надо, это вступление в ОЭСР? Чиновники, как обычно, взывают к высоким материям. "Это нам позволит перенять лучшие стандарты развитых стран, усилить интеграцию с наиболее развитыми странами мира, тем самым повышая и улучшая свою конкурентоспособность", – сказал, выступая на заседании правительства, вице-премьер Ербол Орынбаев. Слов нет, звучит красиво. Однако внимание здесь следует обратить на последнее слово – конкурентоспособность.
Напомним, что несколько лет назад Казахстан уже ставил перед собой цель оказаться в когорте "самых-самых". Мы решили войти в число 50 наиболее конкурентоспособных стран мира. Однако это оказалось совсем непросто. Вместо скачка вперёд последовали шаги назад. В глобальном рейтинге конкурентоспособности, составляемом экспертами Всемирного экономического форума, Казахстан в 2008 году занимал 66-е место, в 2009-м – 67-е, а в 2010 году опустился на 72-ю позицию. После этого к идее вхождения в число 50 конкурентоспособных стран у нас как-то незаметно охладели.
Теперь ей на смену приходит новая инициатива – войти в ОЭСР. Хотя как можно, не достигнув одной стратегической задачи, ставить перед собой новую? И дело здесь не просто в очередности. Вхождение в число 50 наиболее конкурентоспособных стран гораздо важнее, чем присоединение к ОЭСР. Коренное различие между ними в том, что ОЭСР – это формальная организация, в которой просто закрепляется членство. Из подобных организаций, как правило, никого не исключают, поэтому их состав со временем начинает отставать от реалий. ОЭСР уже не является в чистом виде "элитным клубом". Например, там есть Мексика, экономика которой хоть и очень крупная по размерам, но обременена кучей проблем. Там есть ещё и Греция, которую от банкротства пытается спасти вся Европа.
А вот рейтинг глобальной конкурентоспособности постоянно меняется и отображает реальную картину. Государство, которое улучшило показатели, продвигается вверх. Тот, кто снизил темпы, падает вниз, невзирая ни на какие прошлые заслуги. При этом оценка даётся не "на глазок", а по целому комплексу параметров, которых насчитывается более сотни.
Что такое 90–60–90 для государства
Отсюда следует и разница в пользе, которую могут принести нам эти две цели. ОЭСР даст Казахстану некую "интеграцию с развитыми странами". Но что это означает на поверку, кроме престижа и красивых слов? Денег или бесплатных технологий нам эти развитые страны не дадут, рынки свои не откроют. Да, мы получим возможность высказывать своё мнение. Но в ОЭСР всё равно будут прислушиваться только к тому мнению, которое отвечает интересам главных игроков. Членство в этой организации не даёт каких-то привилегий, не влечет автоматически притока инвестиций.
Стремление войти в число 50 наиболее конкурентоспособных стран тоже связано с престижем. Однако оно приносит пользу не за счёт порядкового номера в рейтинге, а за счёт самого процесса участия. Ведь, чтобы продвигаться вверх в рейтинге и удерживаться в нём, нужно проводить конкретную работу по всем параметрам, среди которых: развитие инфраструктуры, качество образования и здравоохранения, рынок труда, уровень госрегулирования, технологии, инфляция, устойчивость банков, гарантии защиты прав собственности, стандарты корпоративного управления и т.д. и т.п.
А это волей-неволей заставляет шевелиться чиновников и даёт объективную оценку их усилий. Ведь других столь всеобъемлющих критериев, по сути, у нас нет. Понятно, что рейтинг глобальной конкурентоспособности – это не истина в последней инстанции. В любом рейтинге, в любой оценке, если постараться, можно отыскать изъяны. Тем не менее, этот рейтинг, который признан во всем мире, задаёт требования, к которым в любом случае нужно стремиться. В этом смысле рейтинг глобальной конкурентоспособности для государств – это нечто вроде параметров 90–60–90 для девушек-моделей.
Что из этого всего следует? Процесс вхождения в число 50 наиболее конкурентоспособных стран принесёт больше реальной пользы, нежели вступление в ОЭСР. Конечно, можно одновременно попытаться решить сразу обе задачи. Можно ещё подать заявку и в "большую двадцатку", и в ЕС, и в Арктический совет, и в Африканский союз. Но у погнавшегося за несколькими зайцами обычно запутываются ноги.
Когда форма выше содержания
Стремление казахстанского правительства вступить в ОЭСР отражает его приверженность экономическому формализму, когда во главу угла ставятся не реальные интересы населения, а какие-то оторванные от жизни идеи. Министр экономического развития и торговли Кайрат Келимбетов, представляя прогноз социально-экономического развития страны на 2012–2016 годы, заявил, что основной целью экономической политики будет "обеспечение сбалансированного экономического роста на уровне не менее 7% ежегодно". Но разве может быть цифра 7% целью? Для статистика – да. Но для экономического руководителя – ни в коем случае. Цель экономической политики может быть только одна – повышение уровня жизни. А это возможно, когда доходы людей растут быстрее цен, то есть увеличивается реальная покупательная способность. Сам по себе рост ВВП этого не приносит.
В пример нам часто приводят Китай, который ставит себе цель роста 9–10% и добивается своего. Но у нас совершенно разные модели экономики. В Китае очень мощная сырьевая сфера, однако она почти вся работает на внутренние нужды. Основу же экономики составляют перерабатывающие отрасли, где трудится наибольшее количество человек. Поэтому рост производства позитивно отражается на всех. У нас же сырьевой сектор ориентирован на экспорт, и он доминирует. В казахстанской экономике очень высокий уровень концентрации капитала, когда львиную долю валового внутреннего продукта (ВВП) даёт небольшое количество предприятий-гигантов, где работает относительно небольшое количество человек. Поэтому рост ВВП на большинстве населения напрямую не отражается.
Для Казахстана реальный показатель – это соотношение роста цен на основные товары и роста зарплат. И по этому показателю в ту же ОЭСР нам пока рановато. Инфляция у нас – примерно 8%, а средняя инфляция в странах ОЭСР – 3%. Средняя зарплата в Казахстане – 420 евро, что меньше, чем у самого бедного члена ОЭСР – Мексики (450 евро). В западноевропейских странах она в 6–8 раз выше.
У каждого государства в экономике должен быть свой "журавль" и своя "синица" – иными словами, стратегическая и тактическая цель. "Журавль" у нас уже есть – задача войти в число 50 наиболее конкурентоспособных стран. И других пока не нужно, потому что не останется времени и на "синицу" – повышение реального экономического благосостояния людей. Чтобы поймать эту синицу, не обязательно вступать ни в какую ОЭСР. Нужно засучить рукава и работать.
