Право и здравый смысл
Об этом мы попросили рассказать адвоката Александра Перегрина, члена Алматинской юридической корпорации, экс-депутата двух созывов Верховного совета, а позже — Парламента Казахстана.
— Александр Геннадьевич, не могли бы пояснить — что означает эта процедура, когда судья удаляется в совещательную комнату, и влияет ли она на качество всего судебного процесса?
— Давайте рассматривать этот вопрос не с точки зрения абстрактного права, а с точки зрения здравого смысла. Вот — вы судья. И вы провели процесс. И выслушали доводы сторон, получили доказательства, и позиция каждой из сторон с ее доказательствами весьма убедительна и справедлива (если не слушать другую сторону). И та, и другая сторона ссылается на законы. А кроме того, есть и правоприменительная практика, которая вам известна лучше, чем сторонам. И вам для того, чтобы вынести решение, нужно решить сложнейшую правовую задачу, не упустив ничего из доводов сторон, из их доказательств, из практики. А оценка доказательств по внутреннему убеждению либо вопросы возможного злоупотребления правом зачастую ставят вас и перед нравственным выбором. А затем необходимо еще и расписать это в решении понятным и профессиональным языком. А зачем в процессе протоколы? Ведь их тоже нужно не упустить при подготовке решения?! Можете ли вы физически решить все эти задачи корректно, а главное — без влияния извне, если, по крайней мере, не запретесь у себя в каморке и не свяжете десятки и сотни факторов в законное и обоснованное решение? Конечно, не сможете. А рассмотрение дела по первой инстанции несколькими судьями? Ведь без совещательной комнаты откуда вообще появиться согласованному решению?
Таким образом, запишете ли вы в закон пункт о совещательной комнате, не запишете ли — она объективно необходима и объективно присутствует. Причем как процедура присутствует даже в том случае, если вы недобросовестный судья и ищете лазейки, как обойти закон и исказить действительность. Ведь и обходить, и искажать вам все равно нужно в каком-то месте и без утечек вовне.
Так что совещательная комната — это явная и объективная процедура. А любая объективная процедура требует конкретного времени. Однако, когда у судьи двести дел в месяц, а о расширении судейского корпуса у нас пока и речи нет, то лучшее утешение для судьи — это ликвидация обязательности процедур. Пусть и необходимых, и существующих объективно.
— То есть эту процедуру сделали необязательной в силу обстоятельств?
— Да, прежде всего из-за огромной нагрузки на судей. Если кто-то думает, что можно завершить пару или пять, или семь, или десять процессов, а потом через три дня быстро написать решение по первому из процессов, то для такого умника совещательная комната (как процесс) действительно не нужна.
Беда-то в другом. Сохранять совещательную комнату как процедуру — значит, повсеместно нарушать эту процедуру. Повторяю, при существующей нагрузке на судей, у которых расписание дел зачастую просто не позволяет втиснуть между ними еще какую-то «комнату».
К нам пришел онлайн-процесс
— Создается впечатление, что эти поправки вынужденные, потому что в реальности снизить нагрузку на суд не представляется сегодня возможным. И, упростив судебный процесс, инициаторы этих поправок хотели таким образом снизить количество нарушений ГПК. Так ли это?
— Дело в том, что и с поправками нарушения ГПК гарантированы. Так, вместо удаления в совещательную комнату использован оборот «удаление для вынесения решения». Именно для вынесения решения, ни для чего больше. Но мы-то понимаем, что это, мягко говоря, не так. Во-первых, на самом деле удаляется не суд, удаляются все остальные. Во-вторых, к судье тут же приходят стороны по следующему делу, а в коридоре — еще ожидающие на пару-тройку дел.
Поэтому забвение совещательной комнаты восстановления законности не принесло. Но нарушать ГПК стало значительно легче.
То есть количество негатива в ГПК при этом, я подчеркну, связанного с процессом вынесения решения, не уменьшилось. Напротив. Например, посмотрите, статья 223 дополнена пунктом 4-1. Этот пункт дает право судье при наличии неких неназванных причин ограничиться только резолютивной частью решения. И эта же норма дает стороне право обжаловать эту резолютивную часть. Но, простите, а жаловаться на что? Если не знаешь мотивов, выводов и доводов суда, на что ты будешь жаловаться? На то, что вердикт тебя не устраивает? Но такая жалоба будет противоречить требованию к ней того же ГПК — в жалобе нужно указать, в чем именно заключается незаконность, неправильность решения суда.
Не буду углубляться в другие нюансы реформы ГПК, иначе придется говорить о нарушениях Конституции.
Поразительно: создаются нормы, которые невозможно исполнить, не нарушив соседней нормы. И эти поправки не исключение.
— Кстати, об онлайн-судах, которые сейчас проходят: оправдана ли эта практика? Верховный суд выступил на днях с пояснениями о том, что подобная форма отправления правосудия отменяться в ближайшее время не будет. Чем это, на ваш взгляд, вызвано?
— Конечно, отменяться не будет, если в ГПК она тоже прописана (статьи 63, 186, 187, 347 плюс множество косвенных упоминаний о «технических средствах»). Ну а мое личное мнение, частично совпадающее с мнением Верховного суда, состоит в том, что онлайнправосудие (за исключением экстренных случаев по просьбе стороны) — это современная форма отправления правосудия... Но совсем не туда, куда и как оно должно отправляться. И, кроме того, нужно учесть, что пояснения инициаторов этих поправок о том, что новшества повысят качество судебных процессов, носят явно ненормативный характер — это как обещание, допустим, какого-нибудь ответственного финансового органа о том, что девальвации не будет. Как можно относиться к подобным обещаниям всерьез или с юмором?
— Тогда что означает — «внедрение современных форматов судебных процедур»?
— В поправках ничего не сказано о «новых форматах» — не ищите, бесполезно. Это лишь красивая формулировка. Закрепляется по факту сложившаяся система, увеличиваются полномочия суда в процессе, которыми, кстати, судья может элегантно и, будем так говорить, безбоязненно вольно манипулировать. К примеру, ожидаемая многими юристами регламентация дистанционного процесса как привилегии стороны вопреки Конституции сохранена как право суда.
Если совсем по-простому, то, например, принцип «непосредственности судебного процесса», в силу которого раньше доказательство можно было пощупать, понюхать, посмотреть «на просвет», подменен в лучшем случае показом картинки в смартфоне. Понятно, что при сохранении нагрузки в 300 дел в месяц на судью это очень прогрессивно: думаю, с таким непосредственным толкованием «непосредственности процесса», да еще и без пережитка совещательной комнаты судьи и 400 дел в месяц запросто потянут...
Не судите судью
— Между тем, несмотря на то, что уже немало раздается голосов с критикой онлайн-процессов, они продолжаются...
— Конечно же, есть случаи, когда дело срочное, а собраться в суде стороны (либо сторона) не могут. И это должно быть исключительным правом стороны: потребовать организации онлайн-процесса. Но не суда — не может суд ни Конституцию отменить, ни прав любой из сторон попрать. А другая сторона вправе явиться в суд и требовать проведения нормального процесса. Если же в нормальном формате процесс вообще невозможно организовать (например — жесткий карантин) и стороны (либо одна из сторон) категорически возражают против проведения онлайн-процесса, то, что тут поделать: сроки должны приостанавливаться, обеспечительные меры — применяться, процесс — переноситься. Представьте, что здание суда, к примеру, смыло цунами либо поглотило землетрясение, и до восстановления суда, естественно, процессов не будет.
Но когда это мотивируется, например, заботой о пожилых людях, которым сложно присутствовать на процессе и которые нуждаются в судебной защите... А если у бабушки нет смартфона, «Ватсапа», «Зума»? То есть без коренных (и весьма спорных) изменений ГПК, УПК, а главное — Конституции онлайн-процесс может быть исключительно сервисом для стороны, не имеющей возможности прибыть в заседание суда. Но не прерогативой суда.
— Однако сами юристы выступают за изменения в нашей правовой системе, и эти изменения происходят. Быть может, требуется время, чтобы сделать выводы — благоприятно ли они скажутся на этой системе?
— Изменения, безусловно, востребованы. Страной, обществом. Но в этом случае речь идет лишь о нашем судейском корпусе. Знакомые судьи, работавшие в СССР на весьма значимых должностях, рассказывали: если в суде нагрузка на судью превышала 35 дел в месяц, штат суда увеличивали. Ну не может физически человек осмыслить, а уж тем более — разрешить справедливо большее количество дел. Вот посмотрите, сколько раз в мотивировках «улучшений» звучало: «оптимизация процесса», «снижение нагрузки», «разгрузка судов» и прочие доводы, не имеющие ни малейшего отношения к задачам судопроизводства и судебной системы. Судьи — тоже юристы. Но поставленные в совершенно абсурдные условия работы. Понятно, что кора головного мозга в таких условиях (до 300 дел в месяц) ничего хорошего подсказать не может. Вот и пришел к нам онлайн-процесс без вызова сторон по усмотрению суда, без видеозаписи и без совещательной комнаты. Еще можно усилить: без секретаря (а зачем он нужен?), без пристава — пережитка ужасного прошлого, без здания (все материалы — на серверах), без описательной процедуры (стороны и так знают свою позицию) и без мотивирующей части решения (раз нет совещательной комнаты, то где ее — мотивирующую — сочинять?). Без мантии, это само собой. Но в масках и резиновых перчатках...
То есть действительная проблема — нереальная нагрузка на судей. И степень нереальности настолько высока, что парламент не глядя голосует за совершенно неконституционные вещи. Но, естественно, в упаковке «реформ», «прогрессивных форм», «борьбы с пережитками». А поскольку результатов голосований не публикуют, то неизвестно — нашелся ли хоть один депутат, усомнившийся в этих поправках и отстаивавший необходимость расширения судейского корпуса?
— Как восприняты эти поправки в профессиональном сообществе юристов? Все ли их поддержали?
— Восприняты с пониманием... Также, например, как карантин. Профессионалы поправки не поддерживают, они просто подчиняются закону, потому что профессионалы. Юристов в пикетах в поддержку поправок пока не встречал. Хотя, хочу отметить при этом, в поправках есть и хорошие, и конструктивные новшества, но речь не о них. Но беда-то в том, что люди, которые эти поправки готовили, тоже по профессии юристы. И среди тех, кто голосовал за поправки, тоже юристов хватает. «А что делать, коллеги, — объясняют они, — если судебная система в таком положении?!» Но вот конструктивно, а не формально менять ситуацию, похоже, никто не собирается. И объективно выход только один: писать подобные поправки и доказывать, что это прогрессивный формат правосудия.
