О нефть! Ты — наше все...
Как известно, в первом квартале текущего года казахстанский ВВП продемонстрировал очень впечатляющий рост на 4,1 процента, что стало логичным результатом роста мировых цен на нефть. Согласно существующим прогнозам, текущий, второй, квартал может дать экономический рост примерно в объеме четыре процента. Тогда, как бы ни сложилась экономическая конъюнктура в оставшийся период года, экономические итоги 2018-го в целом окажутся вполне позитивными.
Таким образом, конъюнктура мировых энергетических рынков и напрямую связанная с ней макроэкономическая ситуация в Казахстане дают серьезные надежды на значимый рост казахстанской экономики в этом году.
Сергей Домнин, эксперт Института мировой экономики и политики (ИМЭП) при Фонде Первого Президента, комментируя нашей газете текущую ситуацию в казахстанской экономике и ее вероятные перспективы на этот год, заметил:
— Если обобщить актуальные прогнозы Министерства национальной экономики и международных организаций, то в 2018 году экономика страны покажет рост в диапазоне 3,2-3,8 процента. Расти мы будем за счет увеличения производства в обрабатывающей промышленности и улучшения динамики в сервисном секторе. Наращивать добычу нефти, согласно официальным данным Министерства энергетики Казахстана, в этом году не планируют. Инфляция по итогам года будет находиться в районе шести процентов. Если темп роста номинальных доходов останется на уровне прошлого года, то по итогам этого года будет рост реальных доходов населения. Скорее всего, по итогам года мы впервые с 2014-го вернемся к профицитному платежному балансу.
Если сравнивать макроэкономические показатели, отмечает г-н Домнин, то по совокупности год обещает быть одним из лучших за последнее десятилетие. Однако совсем уж радужную картину портят банковский кризис и слабый эффект от структурных реформ. Неопределенность увеличивает внешний фактор — ситуация в экономике Российской Федерации, которая в этом году на фоне санкций покажет более скромный рост, чем это ожидалось.
Характеризуя базовые тренды в экономике страны, эксперт выделяет в первую очередь сохраняющееся активнейшее участие в ней государства. Несмотря на вторую волну приватизации, Казахстан остается экономикой государственных инвестиций и госкомпаний. Причем государство везде: оно субсидирует кредиты и лизинг для предприятий обрабатывающей промышленности, поддерживает банки, вливает деньги в программы развития малого и микробизнеса. И такое положение дел изменится не скоро.
Второй тренд — это борьба с теневой экономикой. В тени сегодня находится примерно 30 процентов казахстанской экономики (это официальная оценка), в то время как в развитых странах неформальный сектор не превышает 10-15 процентов. Правительство планирует вывести неформально занятых и их обороты на «светлую» сторону — заставить платить налоги, пенсионные отчисления, делать взносы в Фонд социального медицинского страхования (ФСМС).
И на решении этой задачи власти сосредоточатся в ближайшие пять–десять лет. Наконец, третий тренд — это растущий транзитный потенциал Казахстана. В последние десять лет в транспортно-логистический комплекс республики инвестировали свыше $11 млрд: строили новые и перестраивали старые автомобильные и железнодорожные магистрали, терминалы, станции, склады. Теперь эта транзитная инфраструктура начинает работать: в 2017 году железнодорожный контейнерный транзит через Казахстан по направлению Китай — Европа вырос почти вдвое — до 200 тысяч TEU (20-футовых контейнеров), а в этом году вырастет еще на 70 процентов. Именно потому, что транспорт — это перспективнейший сектор нашего развития, казахстанскому антимонопольному органу, отмечает г-н Домнин, необходимо контролировать ситуацию на этих рынках, чтобы там не складывалась монополия, а стратегией игроков было лидерство по издержкам.
Нацбанк получил те рычаги, которые всегда хотел
Что же может создать вызовы для казахстанской экономики на ее пути к устойчивому росту?
— Если говорить о стратегических вызовах, то это уже неоднократно озвученные высокая волатильность цен на экспортные товары, структурные реформы и снижение доли государства в экономике. Еще один вызов — это четвертая индустриальная революция, в результате которой серьезно изменятся требования к качеству человеческого капитала и автоматизируют многие трудоемкие виды деятельности, обеспечивающие занятость в нашей экономике, — отмечает эксперт ИМЭП.
В среднесрочной и краткосрочной перспективах главный риск состоит в банковском секторе: несмотря на энергичные действия регулятора по финансовому оздоровлению крупных банков, средние банки находятся в непростом положении. Из-за проблем с Банком Астаны и QazaqBanki наблюдается нечто похожее на кризис доверия населения и фирм к системе. В Национальном банке уверены, что проблемы с накоплением проблемных займов банков второго уровня связаны с ограниченностью регуляторного мандата самого Нацбанка и улучшить ситуацию поможет усиление надзора.
— Сейчас Нацбанк получил те рычаги, которые хотел, — понаблюдаем, насколько ситуация улучшится. Консенсус игроков, регулятора и экспертов в том, что банки должны вернуться к роли кредиторов экономики, но пока это у них получается плохо, — отмечает г-н Домнин.
Естественно, что одним из важнейших факторов, влияющих на текущие экономические процессы, является пребывание Казахстана в составе Евразийского экономического союза. Интеграционные процессы, хотя идут уже не первый год, до сих пор имеют как своих сторонников, так и противников. В экспертном сообществе не утихает дискуссия о том, насколько они жизнеспособны и кто в итоге получает больше выгод. Любопытно, что ряд российских экономистов последовательно высказывает точку зрения, согласно которой «выгодоприобретателем» от евразийской интеграции прежде всего является сначала Беларусь, потом — Казахстан, а Россия либо «в минусе», либо «по нулям».
В среде казахстанских экспертов, как известно, существует прямо противоположная точка зрения — Казахстан, по их мнению, явно в проигрыше, тогда как Россия и Беларусь извлекают из ЕАЭС только дивиденды. Коль скоро евразийские интеграционные процессы и структуры существуют еще сравнительно недавно, определить объективный «сухой остаток» представляется довольно сложно. Любая позиция на сегодня дискуссионна и оспариваема. Приходится опираться только на текущие экспертные мнения.
Санкции. Они не вечны
Что же говорят в связи с этим казахстанские эксперты? Естественно, что о каком-то консолидированном мнении в нынешней ситуации говорить весьма сложно, если речь не идет о формате официальных комментариев. Более или менее критический взгляд на интеграционные процессы и их эффект для казахстанской экономики известен, он представлен весьма широко.
Например, недавно экономический аналитик Уалихан Кайсаров на встрече с журналистами заметил:
— Не секрет, что не только в Казахстане, но и в других странах Евразийского союза существуют не только его сторонники, но и противники. Говорить однозначно, что это лишнее формирование или что это полезное формирование, не приходится, потому что у каждого своя правда и каждый найдет те или иные аргументы в пользу своей точки зрения.
При этом г-н Кайсаров подчеркнул (и это характерно для отечественных экспертов в таком контексте), что «и Казахстан, и Беларусь выступили категорически против политического союза в рамках этого проекта, когда Российская Федерация поднимала вопрос о создании наднациональных парламентов, о создании каких-то наднациональных органов». Среди наиболее реальных эффектов для Казахстана от интеграционных процессов эксперт видит то, что он позволяет сохранять безвизовые отношения между странами-участницами.
— Попробуйте без визы съездить в Туркменистан, — заметил он.
Тем не менее и экономические эффекты от Евразийского союза есть. Неслучайно на сегодня уже более пятидесяти стран выразили желание сотрудничать с этой структурой. В том числе и достаточно развитые экономически государства, как, например, Израиль, Южная Корея, Китай и Иран. Была бы она нежизнеспособной, такого эффекта бы не было, заметил г-н Кайсаров.
— Другой вопрос — это существующие сегодня проблемы, которые образовались в странах Евразийского экономического союза в связи с антироссийскими санкциями. Понятно, что основным локомотивом союза является Российская Федерация. И он получил мощные удары со стороны мировых держав. В такой ситуации очень тяжело говорить о каких-то позитивных сторонах Евразийского экономического союза... Но тем не менее думаю, что мы должны относиться к этому фактору как к временному. Наверное, когда-то антироссийские санкции закончатся и Евразийский экономический союз сможет все-таки в полную силу заявить о своих потенциальных возможностях и реализовать их, — заявил казахстанский экономист.
В свою очередь Сергей Домнин, эксперт ИМЭП, на вопрос «Как сказывается членство в ЕАЭС на позитивных трендах в казахстанской экономике?» отвечает следующим образом:
— Отделить влияние Евразийского экономического союза от влияния крупнейшего участника союза — России — сложно. Если говорить о Российской Федерации, то на нас положительно влияют восстановление экономического роста у нашего северного соседа, низкая инфляция, а также укрепление российского рубля, которое наблюдалось весь прошлый год. Положительный эффект непосредственно от тех условий, которые созданы в рамках ЕАЭС в Казахстане, ощущают лишь экспортеры несырьевой продукции — это металлурги, пищевики и фармацевтические компании. Можно также выделить экспортеров услуг и экспатов.
Тем не менее экономические связи с Россией у Казахстана сохраняются в различных и многоуровневых форматах. И весьма масштабные. Например, сейчас Россия остается главным импортером во внешней торговле Казахстана. Так, в первом квартале этого года общий объем импорта в республику составил $7,3 млрд, и российская доля в нем 37 процентов.
