Модернизация затягивается
— Среди конституционных изменений наибольшее внимание привлекает отмена ограничений на количество сроков занятия высшего руководящего поста. Эти и другие перемены были неожиданными?
— Нет, они были ожидаемы. В последний раз Конституцию КНР корректировали в 2004 году. За прошедшие 14 лет многое изменилось в экономической и политической сферах, в том числе и в плане идеологических установок, закрепленных в Основном законе страны. Понятно, что его нужно было привести в соответствие с сегодняшними реалиями. Поэтому в конституцию и внесли более 20 поправок и дополнений, а также ввели параграф, касающийся создания нового конституционного органа — Государственной надзорной комиссии, подчиненной не ЦК КПК или Госсовету КНР, а ВСНП — Всекитайскому собранию народных представителей.
Поправка, касающаяся отмены ограничения для председателя и вице-председателя КНР занимать эти должности больше двух пятилетних сроков, лишь одна из многих. Причем, на мой взгляд, не самая существенная, поскольку должности председателя и особенно вице-председателя КНР не столь уж значимы в существующей в современном Китае иерархии власти. Куда более значимы должности Генерального секретаря ЦК КПК, председателя Центрального военного совета КПК и Центрального военного совета КНР, на занятие которых по срокам нет никаких ни партийных, ни конституционных ограничений.
То, что внесение изменений в конституцию и отмена временных ограничений для председателя и вице-председателя КНР — вопрос решенный, окончательно стало понятно после XIX съезда КПК, прошедшего осенью минувшего года. Напомню, что там, во-первых, не обозначили четко преемников Си Цзиньпина и Ли Кэцяна. А, во-вторых, поставили новые временные сроки программы модернизации Китая: до 2035 года (ранее срок определяли до 2021 года) «осуществление в основном социалистической модернизации» и полное построение общества средней зажиточности, до 2050 года (ранее — 2049 год) превращение Китая в «богатую и могущественную, демократическую и цивилизованную, гармоничную и прекрасную модернизированную социалистическую державу».
Это говорит о том, что, сформировав собственную команду (а это один из главных итогов прошедшего съезда), Си Цзиньпин планирует серьезно взяться за проведение реформ, которые ранее тормозились именно из-за отсутствия надежной команды и фронды в высшем руководстве КПК и КНР.
— Вы говорите — «взяться за проведение реформ», но, насколько известно, эти реформы как бы в Китае уже идут давно?..
— Да, программу реформ приняли еще в 2013 году, но многие ее пункты за прошедшие пять лет остались нереализованными. И в этом нет вины Си Цзиньпина, он делал то, что должен был делать, и успехи вполне очевидны. Однако, для того чтобы начать серьезные социально-экономические и в особенности политические реформы, нужно было сначала провести их в КПК и, прежде всего, в руководстве партии, но главное — сформировать команду единомышленников. Собственно, последние пять лет Си Цзиньпин занимался именно этим. Отсюда масштабная борьба с коррупцией и фрондой внутри КПК, возрождение «малых руководящих групп» и концентрация власти в руках самого Си Цзиньпина. Были также некоторый отход от коллективного руководства (хотя принцип демократического централизма никто не отменял), полная ротация руководства в регионах, законодательное закрепление руководящей роли КПК, попытка культивирования «базовых социалистических ценностей», концепция «китайской мечты».
Система останется прежней
— Означает ли это коренной пересмотр базовых принципов, на которых строилась политическая система Китая с конца 1970-х годов?
— Я бы так вопрос не ставил. Да, Си Цзиньпин нарушил все табу, которые сформировались в Китае с начала 1980-х годов. Но это не означает, что он посягнул на политическую систему Китая. Напротив, одна из внесенных в конституцию поправок говорит о том, что «руководство со стороны КПК является основной отличительной особенностью китайского специфического социализма». При этом тезис о том, что «социалистический строй является основным строем Китайской Народной Республики», остался неизменным. Как неизменным остался и тезис о том, что «Китайская Народная Республика является социалистическим государством демократической диктатуры народа, руководимым рабочим классом и основанным на союзе рабочих и крестьян». Конечно, это не соответствует реальному положению дел и больше напоминает декларацию, но тем не менее...
— В некоторых комментариях звучит мнение, что эти изменения — результат накапливающихся проблем в Китае, «разбалтывания» системы, несмотря на борьбу с коррупцией. То есть решение, не фиксирующее некий успешный опыт, а скорее «антикризисное».
— Опять не соглашусь. Безусловно, проблем в Китае предостаточно, однако говорить о «разбалтывании» системы я бы не стал. Напротив, в последние пять лет можно было наблюдать укрепление власти КПК и лично Си Цзиньпина. Во всяком случае, его авторитет в сегодняшнем Китае (я не говорю об объемах полномочий, сконцентрированных в его руках) сравним разве что с авторитетом Мао Цзэдуна в период его нахождения во власти в качестве «Великого кормчего» и «народного вождя».
Безусловно, есть свои основания и для того, чтобы подозревать Си Цзиньпина в узурпации власти. Он действительно нарушил все существующие в политической практике Китая табу, и внесенная в конституцию поправка — очередной, но, думаю, далеко не последний штрих. Однако, повторюсь, если бы он этого не сделал, то сейчас мы бы обсуждали совершенно иную ситуацию — ситуацию коллапса. Это во-первых.
Во-вторых, ни Устав КПК, ни другие программные документы, ни принятые в течение последних пяти лет нормативные акты, ни новая редакция конституции не содержат даже намека на тот сценарий, по которому активно ведут дебаты в западной прессе. Напротив, везде говорят о демократии, безусловно, в китайском специфическом понимании, управлении государством на основе закона, жестком контроле деятельности партии.
В-третьих, существуют биологические ограничители. В июне Си Цзиньпину исполнится 65 лет. Амбициозная программа, принятая XIX съездом КПК, рассчитана почти на 30 лет. Не думаю, что он планирует оставаться во власти все эти годы. Главная его задача — сделать так, чтобы процесс модернизации Китая принял необратимый характер. Согласно планам, это должно произойти между 2020 и 2035 годами, а в этом временном промежутке должны состояться как минимум три съезда КПК, итоги которых (особенно кадровые) сегодня предсказать нельзя.
Два вождя современного Китая — Мао и Си…
— Результаты голосования по изменениям в конституции во Всекитайском собрании народных представителей известны: против были лишь два делегата. Но насколько готовы средняя и низовая бюрократия, партия, общество в целом к этим изменениям? И зависит ли что-то от общественности в этих процессах?
— Да, два голоса было против, трое воздержались, но за принятие закона проголосовали 2958 делегатов ВСНП. Понятно, что предлагаемая Си Цзиньпином программа модернизации Китая воспринимается позитивно отнюдь не всеми. В условиях замедления темпов экономического роста и сокращения потока государственных инвестиций борьба за свой «кусок пирога» неизбежно усиливается, а потому одна из главных задач — победить фронду в центре и на региональном уровне. Задача не только очень сложная, но и опасная.
Для начала Си Цзиньпину предстоит предложить нечто такое, что консолидировало бы новую бюрократию. Предложенный Дэн Сяопином в начале 1980-х годов элитный консенсус, допускающий первоначальное обогащение части людей и части регионов, сегодня не только не работает, но и противоречит новым целям программы модернизации Китая.
И потом — по возможности нужно избежать формирования новой элиты по клановому принципу. Пока, к сожалению, об этом говорить не приходится. «Команда Си» формируется главным образом либо за счет представителей его родной провинции Шэньси, либо за счет тех, с кем Си Цзиньпина связывает многолетняя дружба. А это означает, что рано или поздно, но эти люди потребуют и для себя особых привилегий.
Правда, чтобы ограничить аппетиты новой бюрократии, Си Цзиньпин создает институциональные ограничители. В последние пять лет приняли множество партийных и административных норм, ужесточающих контроль над бюрократией. Последнее нововведение — создание Государственной надзорной комиссии, нового суперведомства по контролю над бюрократией и сотрудниками госкомпаний. При этом ГНК не только наследует элементы партийного контроля, самым главным из которых сейчас является комиссия по проверке дисциплины ЦК КПК, но и становится по сути отдельной ветвью власти, подчиненной только ВСНП. О значении этого органа говорит и то, что в поправках, внесенных в конституцию, описание полномочий ГНК предшествует описанию судебной власти.
Тем не менее риски снятия временных ограничений пребывания на руководящих должностях сохраняются, и они довольно серьезные.
— И в чем здесь риск, на ваш взгляд?
— Об одном я уже говорил — угроза оформления во власти новой клановой элитной группировки с претензиями на привилегированное положение. Вторая угроза связана с перспективой увеличения уровня закрытости всей политической системы, что никак не отвечает целям программы модернизации Китая. Третья — следствие первых двух. Сокращение социальных лифтов попадания во власть, что, как правило, имеет результатом конфликт между центром и регионами.
Наконец, есть риск возможной перспективы создания культа личности. Уже сейчас на сайте «Жэньминьжибао» на фоне портрета Си Цзиньпина присутствует сакраментальная фраза — «вождь народа на двух сессиях». Титул «вождь» в новейшей истории Китая имел только Мао Цзэдун, и мы хорошо помним, чем это закончилось.
— Будут ли все эти перемены иметь какую либо внешнеполитическую проекцию?
— Не думаю, что это как-то повлияет на внешнюю политику КНР. Ее направления определили, их закрепили на прошедшем в октябре 2017 года XIX съезде КПК и подтвердят на сессии ВСНП. Ничего принципиально нового в них нет, за исключением нового позиционирования Китая как глобального игрока и идеи «формирования мирового сообщества, объединенного единой судьбой».
Единственное, что можно предположить, что сам Си Цзиньпин поведет себя в отношениях со своими зарубежными коллегами более харизматично, поскольку на сессии ВСНП он получил мандат доверия не только от 90-миллионной КПК, но и от всего народа Китая. Хотя харизмы ему и сейчас не занимать.
