Страна уникальная, но почти неизвестная
Десятки миллионов туристов ежегодно посещают африканский континент, который дает им возможность прикоснуться к дикой природе: львы и носороги, зебры и жирафы, являясь неотъемлемой частью сафари, дарят визитерам неописуемые эмоции. Но для того, чтобы их испытать, нам или нашим соседям необязательно лететь на другой материк, ведь уникальные животные есть и в Казахстане. Вопрос лишь в том, кто и когда сделает так, чтобы люди могли ими любоваться.
Казахстанская фауна изобилует редкими животными. Они живут у вершин гор, прячутся в лесах, стараются затеряться в зарослях саксаульника, а большие территории Казахстана помогают им и вовсе оставаться почти неизвестными.
На первый взгляд, наши заповедные, практически девственные уголки природы ничем не отличаются от тех же африканских, австралийских или даже американских — все они имеют статус государственных национальных парков. Но почему тогда заграничные парки приносят ежегодно миллионы долларов дохода, в то время как об особенностях наших ландшафтов знают немногие?
Здесь нет однозначного ответа, и это, скорее, результат целого ряда обстоятельств, которые в совокупности привели к тому, что сотни тысяч гектаров казахстанских земель попросту простаивают вместо того, чтобы приносить хорошую прибыль и хорошую репутацию стране.
Да, в наших национальных парках проводится большая работа. Мы видим, как устраиваются площадки для кемпингов, появляются тропы для прогулок с оригинальными скамейками, организуются праздники — это все нужно для того, чтобы сделать пребывание туристов в парке намного уютнее. Но, вырвавшись из городской суеты и очутившись на природе, наверное, хотелось бы увидеть немного больше, чем лес и барханы. Такие ландшафты, конечно, притягивают узкий круг отдыхающих, но этого слишком мало для того, чтобы завлечь туристов с противоположной части земного шара и уж тем более прославить страну на весь мир.
И если вернуться к африканским национальным паркам, то они, например, заманивают людей своими сафари-турами. В таких поездках фотоохотникам и простым туристам предоставляется гарантированная (!) возможность поймать в объектив своего фотоаппарата жирафа, льва или носорога, некоторых удается даже потрогать.
А могут ли казахстанские туристические фирмы похвастаться тем же? Покажут ли они во время турне живого тека, прогуливающегося по склонам Иле-Алатауского парка, или джейрана, скачущего по степной глади нацпарка Алтын-Эмель? Эти изыски если туристам и обещают, то в качестве «заманухи» и с обязательной приставкой: «Если повезет…».
Больше — это не всегда лучше
Тот формат организации нацпарков, который у нас существует сейчас, не отвечает современным требованиям международного туризма, поскольку в нем нет коммерческой составляющий. Они не способны приносить прибыль по той простой причине, что туристов нечем завлечь — животный мир разно-
образен, но он скрыт от посетителей. А ведь в стране есть множество своих видов, которые практически не встречаются в мире, однако сохранены в Казахстане.
Конечно, в первую очередь это снежный барс. Его грация и мастерство передвигаться по скалам, на высоте трех-четырех тысяч метров над уровнем моря, делают его неоспоримым королем снежных вершин.
Сайгаки также представляют большую ценность, в том числе и эпохальную — это животные, сохранившие свой облик без изменения с тех времен, когда по поверхности Земли бродили стада мамонтов.
Тянь-Шаньский медведь, дрофа-красотка, осетровые породы рыб — этот список можно продолжать очень долго. И потом — не только фауна, но и флора Казахстана имеют мировую ценность и уникальность. Взять тот же тюльпан. Ученые уже давно доказали, что Казахстан является центром происхождения этих красивых цветов, из 64 известных видов тюльпанов Центральной Азии в Казахстане произрастают 34.
Еще одно сокровище яблоня Сиверса — это единственный сохранившийся с доисторических времен исходный биоматериал, от которого и произошло все то изобилие сортов, встречающееся сегодня.
Нам, повторяем, есть что показать, но проблема заключается в том, что все эти животные и даже многие растения находятся там, где человеку их увидеть попросту невозможно. Они разбросаны по необъятным территориям нацпарков, площади которых законотворцы обозначили лишь для того, чтобы пустить пыль в глаза мировой общественности, а не для создания полноценного экотуризма.
Для справки. Не считая сравнительно небольшого Баянаульского национального парка, основанного в 1986 году, все остальные нацпарки открыли уже в период суверенного Казахстана — после середины 90-х, и измеряются они сотнями тысяч гектаров. Тогда наличие национального парка придавало той или иной стране статус, если хотите, солидный имидж. Это подстегнуло чиновников, которые в короткий срок отчитались о создании пяти парков (в период с 1996 по 2000 год) и еще шести — с 2001 по 2011 год.
Национальные парки создали, но с одной ремаркой: название позаимствовали, а суть не учли! По факту парки как ранее были замкнутыми, неинтегрированными в рынок уголками природы, так ими остались и сегодня. Но ведь именно коммерческая составляющая является основой нацпарков, которая и дает возможность людям приезжать и смотреть на животный мир, сохраненный в естественной среде обитания.
Другими словам, для нашего туриста визуально стерта граница между нацпарком и заповедником, поскольку в обоих случаях те участки, где водятся животные, закрыты для посещения. Здесь нужны реорганизация, создание на базе существующих национальных парков многоцелевых комплексов, куда входили бы и сафари-парки, и заповедники.
Таким образом, в закрытых заповедных зонах животные продолжат прежнее существование и размножение, что будет гарантировать сохранность видов. А «излишки» можно выпускать в соседствующие сафари-парки. Размер имеет значение, и в этом случае он играет ключевую роль. Наглядным антипримером служит парк «Алтын-Эмель»: грациозные джейраны уже давно являются его постояльцами, и все же можно проехать через весь нацпарк по диагонали, но единственное, чем удастся «поживиться» — это размытый на горизонте контур животного. А ведь их там более семи тысяч особей!
За гранью, но в пределах
Каждый действующий национальный парк имеет свои ландшафтные и биологические особенности, которые нужно выделять и подчеркивать, формируя на их территории зоны сафари. На этих территориях должны быть созданы практически автономные миры со своими правилами посещения, уровнем охраны и управленческим составом. Животных ничто не должно тревожить, они не должны видеть в человеке угрозу — только в этом случае проект может полностью раскрыть весь свой потенциал. И, пожалуй, только правительство в силе создать такой «купол», который оградил бы млекопитающих от «агашек» с ружьями, которые и сегодня нередко нарушают действующие законы.
Не менее важной составляющей является место организации сафари-парков. Многие знают не понаслышке о том, что за пределами крупных городов дороги находятся в весьма плачевном состоянии, а на некоторых участках их и вовсе нет. Для того чтобы добраться до любого из уголков нашей страны, где можно увидеть хоть какую-то живность, необходимо преодолеть не одну сотню километров выматывающего пути.
И именно этот фактор является тормозом туристической отрасли и важным фактором при создании сафари-клубов. Но что делать? Понятно, что в одночасье невозможно восстановить всю сеть казахстанских автодорог, и это объяснимо, ведь она составляет более 96 тысяч километров. Если все казахстанские дороги общего пользования выстроить в одну нить, то ею можно будет окольцевать земной шар почти два с половиной раза.
Тут нужно другое решение — не тянуть дороги через всю страну в глушь, где сегодня можно увидеть диких зверей, а создать эту дикую природу непосредственно рядом с мегаполисами. Действительно экономически целесообразным было бы возводить сафари-парки в непосредственной близости от крупных городов Казахстана.
Мировая практика показывает, что такое соседство возможно. В Кении еще в 1946 году открылся национальный парк «Найроби» — первый в стране. Глядя на то, какие снимки там делают фотографы, сложно поверить в то, что одна из границ «заповедника» расположена всего в семи километрах от столицы.
Понятно, что такая близость, пожалуй, даже чрезмерна, поскольку вызывает ряд побочных факторов, однако это не мешает развиваться туризму и сегодня, а доходы от сафари исчисляются сотнями миллионов долларов.
Если бы в пределах 50-70 километров от Астаны появился аналогичный «живой уголок», то наверняка столица засверкала бы совершенно новыми красками, подчеркивающими экоориентир, которого Казахстан придерживается во многих сферах.
Вместе с новой дорогой к сафари-парку потянется и инфраструктура — отели, рестораны, магазины и прочие неотъемлемые части современной жизни, к которым мы привыкли, а без некоторых из них уже вряд ли сможем существовать, во всяком случае с таким же комфортом. На самом деле создание сафари-парков может стать большим и прогрессивным шагом для того, чтобы сделать Казахстан инфраструктурно готовым для приема большого числа интуристов.
Флора и фауна — это тоже экономика
Многогранность такого проекта поражает, поскольку неминуемо затронет и другую актуальную проблему — нехватку квалифицированных кадров. До распада Союза в казахстанских НИИ (научно-исследовательские институты) работали сильнейшие специалисты, но после финансирование прекратилось, они стали невостребованными. Начиная с 90-х годов у научных сотрудников и прочих специалистов на протяжении нескольких лет вообще не было никакой работы. Вследствие чего одни ученые, у которых была возможность, уехали за границу, другие переквалифицировались.
Таким образом, Казахстан лишился множества специалистов. Собственно говоря, и сегодня ситуация в этой сфере не самая лучшая. Те НИИ, которые сумели удержаться на плаву и имеют в своем штате номинальное число специалистов, ежегодно играют в «русскую рулетку»: выгорит грант — откроется небольшое окно, позволяющее вести работу; нет — очередное сокращение штата и заработная плата в полставки или меньше. Будет ли квалифицированный специалист держаться за такое место?
Когда идет речь, скажем, о добыче нефти, то здесь никаких вопросов не возникает. В институтах существует множество нефтегазовых факультетов, которые выпускают специалистов, остающихся в стране. Все потому, что есть где применить свои знания, и в том случае если на рынке появится новый игрок, то проблем с выбором кадров у него не будет.
Другое дело, когда речь заходит о зоологии. Сегодня мы сталкиваемся с тем, что даже когда появляется необходимость воспользоваться услугами профильного специалиста, найти его невозможно. Допустим, нужен грамотный ихтиолог, который мог бы разработать правильную схему работы мини-завода, позволяющего разводить рыб осетровых пород, но найти светлые умы, у которых есть большой научный опыт работы в этой сфере, увы, невозможно.
В свою очередь, нацпарки нового поколения могут стать отличными площадками, на которых смогут полноценно работать те же биологи, ботаники и другие ученые, труд которых последние 20 лет невостребован. Коммерциализация сафари-парков позволит сделать самое главное — вернуть возможность вести практическую работу, а значит и динамично развивать не только потенциал самого парка, но и деятельность НИИ.
Казахстан — уникальная страна с богатым биологическим портфелем, лучше которого, наверное, нет на планете. В Африке, Америке, Австралии и на прочих континентах много интересных животных, но они не лучше, а именно другие. Остается лишь доработать и закончить дело, начатое более десяти лет назад.
