Вон из сумрака
Спорным этот вопрос является потому, что официально все довузовское образование в Казахстане абсолютно бесплатно, во всяком случае на бумаге. Но на практике выходит немного иначе. Есть немало образцовых школ, в которых родители действительно не понимают, о каких поборах идет речь. Нет, они, конечно, сдают денежные средства, но это, как правило, плата за дополнительные уроки или вливания в фонд класса, за которыми следит родительский комитет.
Здесь, что называется, вопросов не возникает. Если педагог не жалеет личного времени и тратит его на дополнительные занятия для того, чтобы повысить уровень знаний своих учеников, то этот труд однозначно должен оцениваться. То же самое и с фондом класса, который обычно формируют сами родители для покупки действительно необходимых вещей, ведь одного лишь госфинансирования, согласитесь, недостаточно. В таких классах кассу «держит» один из инициативных родителей, а за каждый потраченный тенге он отчитывается чеками. Благо, этот процесс значительно упростился с развитием различных мессенджеров и тематических групп.
Но возникает совершенно другая ситуация, когда в школах, например, чтобы ребенка приняли в первый класс или перевели в десятый, просят оказать «спонсорскую» помощь, конечно, по возможности, но в обязательном порядке. Иногда это денежные переводы на указанный банковский счет. Бывает, что просят произвести оплату чека на покупку принтера, факса или другой «жизненно необходимой» для принятия ребенка в школу техники.
Правда, все эти закулисные операции проходят под грифом «секретно»: родители неохотно распространяются о такой благотворительности, опасаясь в первую очередь того, что огласка может оказать негативное влияние на процесс обучения ребенка.
В данный момент на утверждении в Министерстве юстиции находится приказ Министерства образования и науки, который, так сказать, должен легализовать, то есть сделать прозрачным процесс родительского финансирования школ путем введения таких понятий, как «спонсоры» и «попечительский совет».
«Сейчас министерством проводится активная работа по искоренению поборов в школах и узакониванию спонсорских поступлений. Чтобы благотворительные и добровольные взносы, которые получает школа, были направлены исключительно на нужды самой школы, а не кому-то в карман. Мы ничего не имеем против благотворительных и добровольных взносов. Главное, чтобы они отвечали принципу добровольности. Сейчас мы вносим изменения в нормативно-правовые акты и приказы, чтобы всем этим понятиям дать четкое определение», — говорит заместитель директора департамента дошкольного и среднего образования МОН РК Зейнеп Максутова.
Идея хорошая, ведь вывод из тени оборота наличных путем легализации серых схем уже давно зарекомендовал себя с лучшей стороны. Один из ярких примеров — выдача красивых государственных регистрационных номерных знаков (ГРНЗ) на автотранспорт. Все честно, открыто, прибыльно.
Ведь до легализации красивые номера раздавали из-под полы. В начале двухтысячных годов машина с номером «777» говорила о статусе ее водителя, а среди полиции действовало неписаное правило — не останавливать такие авто. С течением времени «важность» красивых номеров была утрачена, во всяком случае никаких привилегий на дороге они уже не давали, однако цифры-близнецы по-прежнему подчеркивали высокое благосостояние владельца машины.
То есть был спрос, и по законам рыночной экономики всегда появлялись аппетитные предложения. Таким образом, минуя казну, миллионы тенге уходили кому-то в карман лишь потому, что понты у нас не только хорошо ценятся, но и неплохо оплачиваются.
В 2015 году этот процесс легализовали, и теперь красивый номер можно купить совершенно официально, а стоимость одного комплекта ГРНЗ может превысить полмиллиона тенге. Конечно, есть номера и «попроще» — за 250-300 тысяч тенге, тут все зависит от степени крутизны, которую хо- чет получить покупатель взамен. Для сравнения, госпошлина за номер без понтов, то есть стандартный, обходится в 2,8 МРП (6353 тенге). Судя по тому, сколько в Алматы машин с аккуратными цифрами, легализация процесса пошла на пользу казне, ведь понт пользуется большим спросом.
«Беспонтовая» благотворительность
В действительности дорогой автомобиль с крутым номером — это один из основных способов, с помощью которого многие казахстанцы пытаются выделиться из общей массы. Понтам в принципе уделяется слишком много внимания, это почти субкультура, которая нередко противоречит здравому смыслу. Люди хотят быть особенными и готовы за это платить, причем немалые деньги.
Но что, если посмотреть на эту ситуацию немного под другим углом, ведь отличиться можно иначе, вливая средства во что-то полезное?
Спонсорство и благотворительность как элемент формирования имиджа уже давно стали устоявшейся нормой в западных странах. Благотворительность в этом случае работает на имя своего мецената, причем ничуть не хуже, а может быть, даже и лучше, чем наличие собственного гаража, состоящего из парка элитных машин. Эффект от такой общественной деятельности заведомо больше, чем цена, которую может заплатить непосредственный получатель блага.
Но самое главное, что эта выгода не является первопричиной оказания помощи, а играет сугубо имиджевую роль, являясь как бы следствием. Зачастую западные меценаты предпочитают даже оставаться в тени, ограничиваясь лишь нанесением инициалов на предмет дарения или другого особого знака, который рядовой зритель может и не понять, но в своем кругу этот автограф известен всем и каждому. Быть таким спонсором солидно и престижно.
У нас тоже есть творцы добра, которые выделяют определенные суммы на благотворительность, и некоторые делают это искренне. Но процент таких людей и организаций невелик. В большинстве своем любое благое дело строится на принципе получения осязаемой отдачи и выгоды.
В Алматы есть множество примеров, подтверждающих этот факт. В центре города можно увидеть несколько детских игровых площадок, которые были возведены на спонсорские деньги, допустим, какого-то банка или предприятия. Явным отличием от сооружений, установленных муниципальными службами, является то, что на них нанесены логотипы. Сотворили для общественности — отлично. Но что дальше?
А дальше этот объект будет благополучно заброшен, ведь вся благотворительность выстраивается вокруг разового пиара. То есть построили площадку, собрали публику и СМИ, провели громкое и пафосное открытие той самой игровой площадки, и на этом, пожалуй, все. Растиражированные известия о грандиозном открытии оказываются конечной целью меценатства. Уже через полгода на этой игровой площадке можно будет обнаружить недостающие ступени, обломанные пластиковые элементы и раскрошенное демпфирующее покрытие на земле.
Понятно, что это вопрос культуры, а точнее — ее отсутствия у некоторых граждан, которые не ценят никаких благ. Но здесь вопрос в другом. Ведь недостаточно просто создать, нужно еще и сохранить свое детище. А как это сделать, если в текущую смету благотворительности не включены дополнительные расходы, пусть и мелкие. В дальнейшем за такими объектами никто не смотрит и не обслуживает их, что превращает игровую площадку в зону, представляющую угрозу здоровью. Парадокс всей ситуации в том, что при этом выгоревшие на солнце логотипы спонсоров еще не один год будут напоминать прохожим о том, на чьи деньги эта конструкция была возведена. Что же касается плачевного состояния, то… меценат тут как бы и не при делах, не он ведь ломал.
Если и говорить о благотворительности, то в первую очередь нужно поменять отношение к этому термину, чтобы она стала трендом и у нас. Ведь имиджевые блага сложно переоценить.
Этой весной в Шотландии прошел благотворительный ужин с экс-президентом США Бараком Обамой. Для того, чтобы послушать речь бывшего главы государства, собралось свыше 1200 человек, а продажа билетов и сбор пожертвований непосредственно на мероприятии принесли 670 000 фунтов стерлингов, которые были распределены по бюджетам благотворительных организаций и больниц. Эти меценаты потратили немало денег, но взамен получили гораздо больше.
Возможно для того, чтобы разбудить в соотечественниках эту культуру, необходимо как-то простимулировать этот процесс. Например, предоставлять налоговые льготы индивидуальным и корпоративным жертвователям. Вероятно, тогда они переориентируют свои предпочтения с дорогих автомобилей на поддержку школ.
Спонсор может профинансировать создание уникального класса, скажем, по биологии, оборудовав его террариумом с уникальными рептилиями, кольцевым аквариумом с океаническими рыбами и т.д. Взамен меценат получает возможность дать имя «своему» классу, а также на правах обладателя демонстрировать партнерам по бизнесу свое лобби — это будет оценено намного выше, чем понт в виде золотого телефона, инкрустированного бриллиантами.
Сейчас благотворительность в широком смысле этого слова имеет какую-то искалеченную форму. В тех же школах есть родительские советы, но эта конгломерация не может называться попечительским советом. Для того чтобы дело сдвинулось с места, нужно минимизировать число родителей, ведь все они являются в той или иной степени зависимыми от администрации школы. Попечительский совет должен состоять из незаинтересованных людей, только в этом случае удастся добиться полной прозрачности.
Единственное, что пока остается непонятным, как новая система чистого спонсорства поможет искоренить налаженный механизм выкачивания денег из родителей? Ведь обе эти системы могут мирно сосуществовать одновременно...
