Обманываться рады
Безработица в мире, как ожидается, в этом году повысится. Произойдет это по причине замедления промышленного роста, политической и экономической неопределенности и нехватки инвестиций. Это данные Международной организации труда (МОТ).
Организация сообщает, что безработица растет в крупнейших развивающихся экономиках, особенно в странах, уповающих на экспорт сырья, что в этом году из-за создания недостаточного количества новых рабочих мест число безработных в мире вырастет. Как ожидается, примерно на 3,4 миллиона человек и составит 201 миллион.
«Это соответствует росту уровня безработицы с 5,7 процента в недавно завершившемся году до 5,8 процента в 2017-м. И эта тенденция связана с ухудшением условий на рынке труда, особенно в развивающихся странах. Сложилась ситуация, в которой, несмотря на относительно высокие запасы наличности, компании похоже не уверены в инвестициях. Уровни инвестиций не такие, какими должны быть», — говорится в ежегодном докладе МОТ, в котором также сообщается, что долгосрочная безработица остается устойчиво высокой в Европе, Канаде и США.
Но Бог с ними со всеми. Нас интересует то, что творится в этом плане у нас. А вот тут более интересно, чем в европах да америках. Потому что официально уровень безработицы у нас просто глаз радует, поскольку составляет чуть больше пяти процентов. Но вот на самом деле все прекрасно знают, что это лишь те, кто зарегистрировался в качестве безработного в государственных центрах занятости. А все остальные, сколько бы их ни было, раз не обратились, то безработными не считаются, вполне пристойно слывя самозанятыми.
То есть работа у них какая-никакая есть и доход какой-никакой приносит. И слава Богу.
Председатель попечительского совета центра прикладных исследований «Талап» Рахим Ошакбаев прямо говорит, что уровень безработицы в нашей стране может быть недооценен в три раза — до 15 процентов от реального экономически активного населения. И это за счет «непродуктивно самозанятых» и «неактивных» (есть такая классификация официальной статистики).
По его словам, ситуация с молодежной безработицей резко ухудшилась за последний год. Доля молодежи, которая нигде не учится и не работает, выросла до 9,5 процента от населения в возрасте 15-28 лет. Особенно высок этот показатель в Мангистауской и Карагандинской областях, где ничем не занят уже каждый шестой. И в ближайшие пять лет эта ситуация будет только ухудшаться. Потому что в результате высокой рождаемости в скором времени на казахстанский рынок труда выйдут более миллиона молодых людей. А сальдо за минусом выбытия в результате достижения пенсионного возраста, инвалидности и смерти составит всего лишь более 100 тысяч человек.
Неформалы сегодня выглядят по-другому
Экономический либерализм, в омут которого мы радостно бросились больше двадцати пяти лет назад, ожидаемого счастья так и не принес. Заморские советники, «срубив» свое, благополучно и удовлетворенно укатились восвояси. А мы остались со своими разваленными заводами, заброшенными полями, вырубленными садами и почти вымершими селами. Теперь вот пожинаем плоды.
Конечно же, у нас появились собственные небожители, живущие по своим небожительским законам, их мажористые дети, для которых никаких законов не существует вообще, и вороватые чиновники, считающие, что тоже достойны быть небожителями. Но в целом народ далеко не жирует. И это очевидно.
На словах позакрывать предприятия, которые кому-то показались нерентабельными, было более плевым делом, чем оказалось в реальности. Мы ведь не думали тогда, что многие из них были градообразующими и что вслед за ними позакрываются целые города. Вот так год за годом некогда цветущие населенные пункты с фонтанами и плескающимися в них детишками превращались в декорации для съемок фильмов-ужасов.
Теперь для них придуман один общий официальный термин — моногорода. И сегодня экспертное сообщество думает, что с ними, вернее с их жителями, а еще вернее, с их молодежью, делать. И никак не может придумать. Хотя придумать-то можно. Но что толку? Тут без государства никак. А оно…
Неформальная занятость населения — широко распространенный феномен и в мировой практике, и, увы, в Казахстане. Это, на первый взгляд, безобидное явление на самом деле представляет собой весьма серьезную проблему, основная суть которой — неопределенный социально-экономический и правовой статус людей, представляющих эту категорию. То есть они, эти люди, реально существуют, но в то же время их словно нет. Поскольку их трудовая деятельность никак не оформлена, они не платят налоги, не имеют доступа к банковским услугам и исключены из систем социальной и правовой защиты, а также страхования. О профессионализме или уровне квалификации тоже речи быть не может, так как чаще всего никакими специальностями эти люди не владеют. А потому их заработки нестабильны и в большинстве случаев стихийны.
Казалось бы, ну и что? Кому какое дело до того, кто как зарабатывает. Но это только на первый неглубокий дилетантский взгляд. А вот знающие люди бьют по этому поводу тревогу. По их мнению, внешнее относительное благополучие самозанятых людей на самом деле влечет за собой массу проблем в будущем. Так называемая неформальная занятость ведет к депрофессионализации и экономической маргинализации населения. Нестабильный заработок приводит к снижению удовлетворенности жизнью. И тут возникает питательная среда для криминализации и религиозной радикализации населения.
Особенно сильно эти факторы влияют на молодежь, проживающую в моногородах и малых населенных пунктах.
Чтобы решить проблему, нужно признать ее существование
В стране вроде как реализуют государственные меры по снижению неформальной занятости, в частности среди молодежи. Принята Программа развития продуктивной занятости и массового предпринимательства на 2017-2021 годы и т.д. Однако депутаты парламента, да и просто озабоченные этой проблемой люди, считают, что, несмотря на выделяемые государством средства, принимаемые меры не всегда эффективны, хотя имеют большой потенциал увеличения результативности.
По мнению депутата мажилиса Ирины Смирновой, это обусловлено отсутствием на уровне профильных ведомств необходимых знаний и наработанной практики взаимодействия с молодежью, находящейся вне официальных институтов и формальных трудовых отношений. Реализуемые меры чаще всего охватывают доступные молодежные группы, а политика по вовлечению неформально занятых не достигает своих конечных результатов.
Для того, чтобы решать проблему, профильные государственные и местные исполнительные органы должны в первую очередь наладить работающую двустороннюю коммуникацию с этой аудиторией, при этом язык общения должен быть доступным в части разъяснения и ответов. Важно использовать новые социальные технологии в сочетании с креативными подходами — например, вести активную работу в социальных сетях и непосредственно «на земле».
Все это звучит убедительно и возможно является правильным. Но на данном пути решения проблемы стоит наш закоренелый менталитет, который, по всей видимости, изменить нам вряд ли когда-нибудь удастся.
— Исследование показало, что в моногородах рынок труда является очень узким, — говорит изучавший эту проблему социолог Серик Бейсембаев. — Доступный рынок формального трудоустройства представлен главным образом низкооплачиваемой работой, которая не привлекает молодежь, — 30-40 тысяч тенге. Чтобы претендовать на более высокую оплату труда, например, в крупных предприятиях, нацкомпаниях, необходимо преодолевать коррупционный барьер — это хорошие связи или взятка. От 100 тысяч до одного миллиона тенге.
А 100 тысяч тенге для моногорода — сами понимаете, какие деньги.
По словам социолога, этот слой населения представляет собой серьезное бремя для бюджета страны, так как не платит налогов и социально не защищен. Благодаря этому образ неформально занятых-самозанятых демонизируется в СМИ, которые преподносят их образ в виде иждивенцев, незаслуженно пользующихся социальными, медицинскими и образовательными услугами от государства.
От себя добавим — даже врачи говорят: если они не платят налоги, почему мы должны их лечить бесплатно?
Однако тут тоже может быть не все так плохо. Поскольку неформально занятые делятся на два слоя — верхний и нижний. Первые осознанно выбирают неформальный рынок, у них все хорошо, и они не являются социально уязвимыми слоями населения, имея доходы выше, чем если бы работали на легальной основе. А вот нижний слой — дело другое. Печальное. В большинстве своем они социально уязвимые. Поскольку в связи с недостатком квалификации либо по каким-то другим причинам его представители не имеют возможности трудоустроиться на легальной основе. И в неформальном секторе их ждет в основном что-то вроде толкания тачки на базаре или низкооплачиваемый труд разнорабочего.
И все же ничего хорошего нет ни в первом, ни во втором случаях. Поскольку, первые, если даже и не пухнут с голоду, то и налогов не платят. Каких сумм из-за этого недосчитывается государственный бюджет, никто сегодня не скажет. Потому что никто не знает точное количество самозанятых.
И как же решать эту проблему?
Либеральное экспертное сообщество предлагает свои, уже набившие оскомину методы, — создание наиболее благоприятного бизнес-климата, снижение налоговых, коррупционных и регулятивных издержек, а также минимизация участия государства в экономике и т.д., и т.п. (Только никто не объяснил, что значит «снижение коррупционных издержек».)
Однако думается, что для того, чтобы решить проблему, ее вначале стоит признать. Не пускать пыль в глаза международным рейтинговым агентствам низким процентом официально зарегистрированных безработных, а признать таковыми всех самозанятых. Поскольку, если проблемы официально не существует, то и решать ее никто не будет.
