Люди в черном на Таймс-сквер
На месте башен Всемирного торгового центра теперь две огромные черные гранитные впадины, это мемориал «9/11» в память о жертвах самого знаменитого и самого кровавого теракта в истории не только Америки, но и всего мира. Мемориал своеобразный, и далеко не всем понятна его символика. Вполне объяснимы имена погибших в тот роковой день, они нанесены на гранитные бордюры впадин. Встречаются среди них русские, армянские, корейские фамилии (с «говорящими» русскими отчествами). А со стенок впадин в черное мрачное каменное пространство стекают бесчисленные струи воды.
Любопытно, как ведут себя люди, посещающие это место. Кто-то проникается значимостью сооружения и держит себя соответственно его предназначению, а кто-то (туристы, конечно) делает фото с улыбками, забираясь даже на бордюры с именами погибших, будто это не мемориал в память о великой скорби и гибели сотен людей, а обычная достопримечательность, только больно уж диковинная и не совсем понятная.
То, что произошло в тот роковой вторник 11 сентября 2001 года, давно уже стало здесь легендой, а легенды, как известно, имеют свойство превращаться в мифы, а то и в притчи. Однако притча может иногда становиться реальностью. Так получилось и в середине ноября этого года, когда в Нью-Йорке стоял великолепный теплый ноябрь и все только и делали, что гадали, сколько же такое продлится? Но...
...Вечер, смеркается, типичный суетливый нью-йоркский день клонится к концу. Усталые мы идем от Эмпайр-стэйт-билдинг по 34-й улице и выходим на Герольд-сквер, это между 33-й западной и Бродвеем. Сразу же обращаем внимание на массированный бронированный полицейский автомобиль и видим еще какую-то специальную, явно военную технику. Перед входом в небольшой парк на площади стоит патруль из трех полицейских в черной форме, в касках и с автоматическими винтовками.
— Что-то случилось? — спрашиваем мы копа, который прохаживается по парку и как-то особенно внимательно все осматривает.
— Все в порядке, сэр, — нарочито громко отвечает он, — просто усилены меры безопасности.
Думали ли мы в тот момент, решив в уютном маленьком скверике выпить кофе, что находимся в месте, которое именно в этот день, 18 ноября, стало на какое-то время знаменитым во всем мире? Нет, конечно. А дело в том, что утром в сети появилось видео от пресловутого «Исламского государства», где боевик застегивает пояс шахида, а за кадром звучит обещание устроить в Нью-Йорк нечто подобное, что было на днях в Париже. И все это перемежается кадрами с видом именно на Герольд-сквер, а также на Таймс-сквер, 5-ю авеню и рестораны «Фрайдис».
Мать честная! Ведь это места, в которых и мы бываем регулярно...
И вот теперь в мегаполисе дежурят грозные мужики в черной униформе и с автоматами.
Сесть надолго. На пособие
О том, какие ныне цены в Нью-Йорке, мы писали в прошлом нашем экскурсе неделю тому назад, но тема эта, на наш взгляд, достойна более широкого рассказа.
Мы уже отмечали довольно заметную дороговизну Америки даже в сравнении с тем, что было, скажем, лет пять тому назад. Это порой даже раздражает — вещи, продукты или услуги, которые ранее воспринимались даже в Нью-Йорке как оцененные вполне адекватно, теперь видятся как явно несоразмерно дорогие. В первую очередь, это касается продуктов питания.
Ну скажите, может ли стоить полбатона белого хлеба 3,20 доллара? Может-то, он может, да, скорее всего, не должен. Да и хлебушек-то отнюдь не самого высшего качества. А фунт (это примерно 453 грамма) картошки — 1,75 доллара? А капуста по семь долларов? Сценка на Юнион-квер, где каждый вечер ярмарка местных сельхозтоваров:
— Ты гляди-ка, клюква по шесть долларов, — говорит пожилая женщина по-русски своему мужу, — а в магазине она по два…
А клюквочки-то можно на шесть зеленых покушать опять же только фунт да яблочки по 10 баксов за тот же фунт, да петрушка по одному «зеленому» за пучок. В общем, продолжать еще можно, но, думается, картинка с американского базара довольно ясная — особо, как говорится, не полакомишься.
Закономерный вопрос: так сколько же они здесь зарабатывают?
А по-разному. Немало, надо заметить и тех, кто вообще ничего не зарабатывает и живет так годами, иногда складывающимися в десятилетия. Нередко такие «беженцы» встречаются и среди наших «бывших». Приезжает такой персонаж в «эту страну» (как они любят выражаться), и, если удается выдать себя за политического оппозиционера, борца с авторитаризмом, активиста гей-сообщества или еще кого, то есть шанс сесть на пособие, и сесть надолго.
Но доказать свою значимость непросто, однако доказывают, и платит американский налогоплательщик после этого за нашего бывшего соотечественника, как говорится, по всем счетам. И за жилье, и за общественный транспорт, и за неплохое питание, и вообще — за карманные расходы. Ведь жить-то человеку в «этой стране» как-то надо?
— Лучше всего здесь живется либо богатым или очень состоятельным, либо отъявленным бездельникам, — это слова бывшей казахстанки Алины, которая в США уже десять лет, — богатые всегда в выигрыше при любой инфляции или дефолтах. В крайнем случае, еще «зеленых» напечатают, это же в их власти. А бездельники есть такие, что поколениями сидят на шее у нас, кто налоги платит.
Сама Алина была преподавателем искусства, живя в Казахстане. А вот в США перепробовала всякое — и в банке работала, и в частной фирме, а теперь вот трудится в социальной службе в Бруклине, разбирается со всякими претензиями граждан, которые постоянно жалуются на нарушение своих прав. Местом своим Алина дорожит чрезвычайно, потому как теперь она считается социально защищенной, с гарантированным доходом (правда, по американским меркам, невысоким), и с перспективой роста. И вообще — на госслужбе спокойнее, прав у человека больше.
Как известно, в Америке спрашивать, сколько ты зарабатываешь — дурной тон. Мы и не спрашивали, стало ясно из беседы, что почем. За однокомнатную квартирку в Бруклине Алина платит около 900 долларов в месяц. Это, по ее словам, около трети зарплаты. Половину оставшихся денег отдает государству в виде налогов, а на оставшиеся живет. Причем сама воспитывает 8-летнего сынишку.
Чтобы попасть в число получателей каких-то преференций, частичных пособий и прочих социальных выплат, нужно иметь от 15 до 20 тысяч долларов годового дохода в год. Но не больше.
— Но таких денег тут никто не зарабатывает, если живет своим трудом, — говорит она, — на такие деньги прожить невозможно. Вот и я не подпадаю ни под какие выплаты и за все вынуждена платить сама, да еще налоги отдавать — чтобы кто-то, кто не хочет пахать, все эти пособия получал.
И еще: есть в Америке, оказывается, практика предоставления социального жилья. То есть местные власти обязывают строителей жилых домов выделять пару-тройку квартир в новом доме для «социально незащищенных групп населения». Да, за такое жилье обладателям нужно платить, но не 900 долларов в месяц, а в 3-4 раза меньше, и, конечно же, нечасто такая жилплощадь бывает однокомнатной, ведь, как правило, на пособия живут целыми семьями, в которых бывает несколько детей.
Ну чем не «американский социализм»?
Вы хотите купить «Револьвер»?
Чтобы узнать местный блошиный рынок, мы не поехали в район «Вильямсбург», на тот толчок, который описан множество раз, а решили посетить более экзотический и малоизвестный — в районе «Индастри-сити».
Находится он тоже в Бруклине, в старых корабельных доках, переоборудованных еще и под простые магазинчики и лавки, кафе и бистро. Сделано все довольно просто, но удобно и непривычно. Можно ходить длиннющими коридорами-тоннелями весь день, покупать всякую всячину, тут же пить-есть, рассматривать какие-то картины, перформансы, даже выставки.
Но рынок старины — это отдельно. Здесь и публика какая-то «неамериканская» собирается. Такое ощущение, что большинство этих продавцов были когда-то хиппи (или остались таковыми, только волосы подкоротили), и теперь пытаются жить на свете, торгуя «своим миром», то есть предметами своей, когда-то возникшей именно в Америке, контркультуры. Торгуют пластинками (ах, какой у них есть винил!), афишами 50-х и 60-х годов, фотографиями, автографами своих знаменитостей, одеждой той эпохи и т. п.
Нет, безусловно, здесь море других вещей и предметов, к хиппи, битникам и рокерам не относящихся. Но вот именно персонажи с обликом «а ля Джим Моррисон» задают здесь, на наш взгляд, главный лейтмотив.
И тематика всего этого скопления «древностей» почти сплошь американская за исключением разве что лавки, в которой продавалось все, что имеет отношение к британской группе «Битлз». Есть тут и первые фотоаппараты «Полароид», и электролампы 30-х годов прошлого века, и «порнографические» игральные карты 40-х годов (знали бы их создатели всю высоту своего целомудрия, если б окунулись в сегодняшнюю виртуальную сеть…).
Можно ли создать себе представление об истории Америки по этой «экспозиции»? Отчасти да. Здесь много уникальной старой одежды, посуды, украшений, книг, мебели. Есть игрушки и первые радиоприемники. Но какого-то целостного ощущения старой Америки на этом рынке, признаться, не присутствует. Это, скорее, место, где собираются не просто продавцы древностей, а публика, как мы уже заметили, куда более изысканная, со вкусом и более чувствительным, что ли, отношением к теме.
— Вы хотите купить «Револьвер»? — спрашивает потертый временем продавец-битломан не менее потертого покупателя, рассматривающего битловскую пластинку, выпущенную в Америке.
— Да нет, просто экземпляр какой-то необычный, — растерянно отвечает тот.
— Этот альбом из самой первой серии, отпечатанной в США, — воодушевленно начинает свою «арию» продавец, возбужденно выходя из-за прилавка, — такого нет даже в Лондоне. Вот здесь, видите — особое клеймо звукозаписывающей фирмы «Кэпитол»…
Ох, сколько таких «арий» услышано буквально на всех континентах! И везде — почти одно и то же. И Бруклин не исключение…
